Как говорить, если сказать нечего? В театре эта проблема решается просто: актеры начинают бессмысленный диалог, создавая иллюзию осмысленного общения. В кино этот принцип может стать основой целого сценария: возьмите необычного персонажа, заставьте его совершать странные поступки перед камерой, а затем объясните зрителям, что именно этот герой — единственный разумный человек в абсурдном мире. Если кто-то усомнится, просто рассмейтесь и заявите, что именно об этом ваш фильм.
Создается впечатление, что некоторые режиссеры, представившие свои работы на 75-м юбилейном Берлинском кинофестивале, именно так и рассуждали. Но главный вопрос — что двигало новой командой Берлинале, которая отобрала эти фильмы для конкурсной программы? Берлин долгое время входил в тройку крупнейших мировых кинофестивалей (наряду с Каннами и Венецией), но в последние годы явно теряет позиции.
С приходом Триши Таттл (экс-главы Лондонского фестиваля) зрители ждали обновления и возвращения Берлинале на прежний уровень. Однако складывается ощущение, что новая команда просто издевается над зрителями.
Однообразие, затянутость, банальность
Французская лента „Ари“ режиссера Леонор Серай — яркий пример фильма, который лет 25 назад критики называли бы „новым европейским кино“. Главный герой — нервный аутсайдер, лицо которого занимает большую часть экранного времени. Камера следует за ним, иногда теряя фокус и упираясь в затылок. Этот прием был актуален в эпоху „Догмы-95“, но с тех пор многое изменилось, кроме, похоже, самой Леонор Серай.
Герой фильма Ари (Андраник Моне) — худощавый нервный учитель начальных классов. В школе у него начинаются проблемы, он теряет работу и отправляется на поиск самого себя, навещая друзей, бывших возлюбленных и отца, с которым давно разорвал отношения. В какой-то момент он даже пытается завязать роман с садовником, но тут же передумывает. Финал фильма неожиданно традиционен: торжество семейных ценностей (правда, со сценой несостоявшегося гей-романа).
„Ари“ — это один из тех фильмов, которые уже стали киноштампом. Инфантильный герой, получающий в финале всеобщую любовь и признание — один из самых заезженных образов фестивального кино.
Кино 25-летней давности, снятое сегодня
Еще один конкурсный фильм „Горячее молоко“ — дебютная работа в режиссуре Ребекки Ленкевич (автор сценария „Иды“). Решив самостоятельно экранизировать свою историю, Ленкевич выбрала классический для европейского кино 90-х сюжет: деспотичная мать и несчастная дочь.
Главные героини: Роуз (Фиона Шоу) — властная мать-инвалид и София (Эмма Маки) — её красивая, но подавленная дочь.
София пытается освободиться от влияния матери, дописать диссертацию, но та не отпускает. В отчаянии героиня заводит роман с загадочной Ингрид (Вики Крипс), но быстро погружается в море комплексов, доставшихся ей от матери.
Действие происходит на знойном испанском побережье, куда мать и дочь приехали в поисках исцеления. Здесь их встречает местный целитель (Венсан Перес). Атмосфера фильма должна была передавать глубину психологического конфликта, но вместо этого зрители вынуждены слушать бесконечные разговоры на грани нервного срыва.
Если бы героини немного меньше говорили, можно было бы хотя бы насладиться красотой пейзажей. Но в итоге картина становится затянутым моноспектаклем, в котором женщины бесконечно обсуждают свои травмы.
Фильм, в котором есть все… кроме смысла
Но даже „Горячее молоко“ не сравнится по степени тягучести и бессмысленности с фильмом „Ледяная башня“ режиссера Люсиль Хаджихалилович. Эта лента претендует на звание самого скучного фильма Берлинале.
Главная звезда фильма Марион Котийяр играет актрису Кристину, которая снимается в роли Снежной королевы. Юная Жанна (Клара Пачини), сбежав из детского дома, оказывается на съемочной площадке. Девочка с детства одержима сказкой Андерсена — её мама читала ей эту историю перед сном. Между Жанной и актрисой завязывается неоднозначная, мистическая связь.
В фильме есть и загадочный доктор Макс (Аугуст Диль), выписывающий актрисе непонятные лекарства. Периодически на экране появляется режиссер, которого сыграл Гаспар Ноэ — он постоянно недоволен съемочным процессом и ругает актеров.
Сложно сказать, о чем этот фильм на самом деле. При всей избыточной мистичности и запутанности, у него есть одно достоинство — в нем хотя бы чувствуется авторский стиль. Это редкость для нынешнего конкурса Берлинале.
Берлинале: деградация или новый курс?
Новый состав фестивального жюри обещал свежие идеи и обновление, но пока зрители наблюдают повторение одного и того же:
- Фильмы, копирующие прошлые фестивальные хиты.
- Неспособность уйти от клише и стандартных сюжетов.
- Формальная смелость, за которой скрывается предсказуемость.
Конечно, Берлинале всегда был фестивалем авторского кино, но можно ли считать авторской работой просто повторение старых приемов? В этом году конкурсу остро не хватает свежести и актуальности.
Пока складывается впечатление, что новая команда фестиваля просто развлекается, отбирая фильмы не по художественной ценности, а по принципу „чем абсурднее — тем лучше“.
Но если Берлинале продолжит этот курс, он рискует окончательно потерять статус ведущего мирового фестиваля.
