В русскоязычной прессе публикуется достаточно много материалов, в которых выказывается недовольство теми или иными сторонами жизни иммигрантов в Германии. С одной стороны, такова уж человеческая природа: вечно мы чем-то недовольны. С другой же… В общем, захотелось высказаться в защиту немецкого государства. Или, если хотите, показать другую сторону «медали».
С чего начинается…
Не родина, конечно же, а жизнь каждого из нас в Германии. С разрешения на въезд! Заметьте, не приглашения, а именно разрешения. То есть, оркестра и цветов на вокзале или в аэропорту изначально никто не обещал. Вне зависимости от того, въехали мы как этнические немцы, еврейские иммигранты, политические беженцы, на работу или учебу.
Впрочем, последние две категории иммигрантов обычно всем довольны. Или, как минимум, держат свое мнение при себе.
Все же остальные время от времени или с завидной регулярностью высказывают свое недовольство существующим положением вещей. Хорошо, хоть уже перестали повторять некогда популярный тезис о том, что на социальное пособие в Германии можно прокормить только таракана. Всегда не мог взять в толк, то ли это тараканы в стране вдруг повсеместно «мутировали» до человеческого облика, то ли часть наших соотечественников просто «пухнет» с голода? Годами сидя на этих «копейках», разумеется.
Так вот, осмелюсь напомнить, что пособие в Германии выплачивается всем в одинаковом объеме: и иммигрантам, и коренным жителям страны. Так что уж с этой стороны обвинять государство в некой предвзятости или ущемлении прав, мягко говоря, некорректно.
Далее, все категории иммигрантов, за исключением, разве что, нелегалов, имеют разрешение на работу. И, в принципе, остается его только максимально успешно реализовать.
Кесарю – кесарево
А слесарю, как известно… Один из авторов как-то поделился собственным опытом о том, что ему сначала три раза отказывали в приеме на работу в связи с отсутствием немецкого гражданства. А после получения оного стали обращать внимание на акцент или отсутствие немецкого диплома. Охотно верю!
Хотя лично с подобным и не сталкивался. Более того, примерно через два года после приезда в Германию жену вызвали на собеседование. Немецкий у нее тогда еще был на уровне младшей группы детского сада, и в фирму мы отправились вдвоем.
После короткой беседы (в основном, с автором этих строк, как вы понимаете) принимавший нас менеджер по подбору персонала откровенно заявил, что, если бы у моей жены был такой немецкий, как у вашего покорного слуги, то ее охотно взяли бы на работу. Не взирая на акцент, отсутствие немецкого гражданства и так далее.
Кстати, не раз слышал о том, что люди получали отказы в связи с «солидным» (около 50-ти или чуть больше) возрастом или… слишком хорошим образованием. При непризнанном советском дипломе, замечу.
Но, смею с удовлетворением отметить, практически все наши соотечественники (вне зависимости от возраста и прочих исходных данных) рано или поздно работу себе нашли. Кто хотел, разумеется.
А то, что бывшие учителя переквалифицировались в шоферов или налоговых инспекторов, а слесаря или сталевары – в руководителей процветающих фирм, турбюро или магазинов, отнюдь не является чем-то из ряда вон выходящим. Кузен автора этих строк, закончивший в свое время факультет эксплуатации автотранспорта, сейчас работает таксистом, а одноклассница уже второй десяток лет торгует на базаре. Там, не здесь!
Одним словом, любые препоны можно преодолеть. В том числе и чиновничьи. Было бы желание и немного терпения.
Суды, чиновники…
Честно признаюсь: всю жизнь старался не доводить дело до суда. Ни там, ни здесь. Искренне считая, что любую проблему можно решить к обоюдному удовлетворению сторон.
Естественно, не берусь обвинять азербайджанскую семью из Гёттингена (Нижняя Саксония), которой городские власти и суд отказали в праве на изменение имен и фамилии. Вполне возможно, что им элементарно не повезло нарваться на столь непримиримых чиновников – борцов за «чистоту» немецких рядов. И в этом случае они могут обратиться в вышестоящие судебные (и не только, кстати) инстанции. Вплоть до Страсбурга. Если уж им это действительно столь необходимо и важно.
Хотя, хорошо зная наших людей (а для коренных жителей страны мы все – наши, русские, хоть приехавшие из Баку, хоть из Корюковки или Бобруйска), вполне могу допустить, что разговор изначально пошел… конфликтно. Что-нибудь типа «мы хотим», а «вы должны».
«Хотим» – да, «должны» – вопрос несколько спорный. Уж извините! Потому как – по большому счету – Германия никому из нас ничего не должна. По определению. Если здесь живется плохо, а там было лучше, то зачем вообще приезжали? Если же наоборот, то радуйтесь уже тому, что имеете.
Кстати, часть немцев (а чиновники – одни из них) вполне могут трактовать просьбу о коренном изменении имени и фамилии как желание отказаться от своих предков, своих корней. И искренне недоумевают по данному поводу.
Простите великодушно, но подобная жизненная позиция вполне имеет право на существование.
Одно дело, когда из Михаила вы стали Михайло, да еще в таком, например, «немецком» написании – Myhaylo. Да любой чиновник сам язык сломает при попытке прочитать это и охотно пойдет вам навстречу. Пусть уж не до Михаэля, то до изначального Михаила обязательно. Если же Фархад или Камаль вполне читабельны и написаны с соблюдением всех норм немецкой грамматики, то возникает вполне уместный вопрос «Зачем?».
Возвращаясь же непосредственно к теме нашего разговора, замечу, что важно не только то, ЧТО вы сказали чиновнику, но и – КАК. Какими словами, и с каким выражением лица.
Великий и могучий
Немецкий в данном случае, как вы понимаете.
Чего уж греха таить, думает значительная часть из нас все равно на русском. А в нем некоторые слова, буквально переведенные на немецкий, иногда имеют от несколько иного до строго противоположного эмоционального оттенка. Вот и получается разговор немого с глухим. И это еще в лучшем случае.
Опять же, любую просьбу можно выразить совершенно разными (по силе положительного воздействия на собеседника) словами. А уж если вы начнете с фразы «Можем ли мы говорить откровенно?» – любой чиновник будет ваш. Ну-у, почти…
Не получив давно и с нетерпением ожидаемое письмо из какого-нибудь госучреждения, можно позвонить (или явиться лично) и с плохо скрываемым раздражением поинтересоваться: «А почему, собственно?». И в ответ, скорее всего, нарваться на неприятности. Пусть даже и очень мелкие.
А можно начать с того, что у нового соседа две первые буквы фамилии совершенно идентичны вашим, и письмо, возможно… Согласитесь, дальше разговор пойдет уже совсем в другом русле.
И уж точно не нужно между собой (на языке родных берез) обсуждать те или иные недостатки и промахи данного чиновника в частности и всего ведомства в целом. Во-первых, некоторые госслужащие вполне могут понимать русский язык, хотя и не афишировать это. А во-вторых, даже без знания языка на лицах посетителей в такие моменты все «написано» столь четко, что ошибиться просто невозможно. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
В общем, все как везде. Хотя и с одним существенным отличием.
Политика интеграции провалилась
Пару лет назад это прилюдно признала федеральный канцлер Ангела Меркель.
И большинство иммигрантов приняло данное заявление исключительно на свой счет. Мол, нам надо говорить исключительно по-немецки, пить пиво с сосисками, вывешивать во время чемпионата Европы по футболу национальный флаг (на балконе, автомобиле или велосипеде) и прочая, прочая.
На самом же деле интеграция – это «улица» с двусторонним движением. Политическая элита и немецкое общество в целом явно оказались обманутыми в своих ожиданиях. Чего конкретно ждали, наверное, и сами точно не смогут сформулировать. Но, явно не того, что оказалось.
Можно говорить о недостаточном уровне образования значительной части приехавших в страну за последние два десятилетия, религиозной и культурной составляющей… Все это действительно имеет место. В той или иной степени. Главное же – в другом. Достаточно консервативное по своей природе немецкое общество оказалось внутренне не готовым к подобным изменениям. И, если признать свершившийся факт еще как-то можно, то принять – гораздо сложнее.
Отсюда и различный негатив: на улице, в доме, при приеме на работу. И обижаться на это не следует. Представьте на минуту, как бы вы вели себя в аналогичной ситуации. Не все, разумеется, так и немцы тоже встречаются очень разные.
Что делать?
Жить!
По возможности не умножая негативные явления вокруг. Ясно осознавать: наше присутствие здесь означает, что мир стремительно меняется. И в нем почти не осталось стран с мононациональным населением. А по поступкам отдельной личности часто судят о нации в целом.
Воспитывать своих детей так, чтобы они вырастали в первую очередь людьми (человеком с большой буквы), а уж потом немцами, русскими, евреями, турками или поляками. Не говоря уж про то, что во многих из нас намешано столько кровей, что порой трудно определить не только национальность или вероисповедание, но и расовую принадлежность.
А в отношениях между людьми постараться убрать из обращения всем известное «ни что так не радует, как горе товарища». Точного аналога которому, насколько можно судить, в немецком языке нет. К счастью…
