Бойкот на «высоком уровне»
«Вскоре после Рождества 1979-го года советские войска вторглись в Афганистан, – продолжил свой рассказ бундесканцлер в отставке. – И в Вашингтоне стали раздаваться голоса, которые в наказание предлагали бойкотировать московскую Олимпиаду. Считая призывы к бойкоту глупостью, я позвонил американскому президенту Джимми Картеру (Jimmy Carter) и услышал от него, что это пустые разговоры. После чего сообщил немецким спортивным союзам: «Вы можете ехать». Но через некоторое время Картер сам позвонил мне и сказал, что изменил свое мнение, что американцы не поедут в Москву – и мы тоже не должны ехать».
Несмотря на давление Белого Дома Московские игры бойкотировали далеко не все государства, а лишь 64 из 145-ти потенциальных участников, среди которых, однако, были такие ключевые, как ФРГ, Япония и Китай. Ответной реакцией на этот пассаж стал организованный Советским Союзом бойкот Олимпийских игр 1984-го года в Лос-Анджелесе, который, правда, поддержали всего 15 социалистических стран. Румыния и Югославия, кстати сказать, от бойкота отказались.
Ещё 4 года спустя Летние олимпийские игры в Сеуле (Южная Корея) бойкотировала Северная Корея, не получившая статус кооперативного партнёра Олимпиады 1988. Из солидарности с ней в Сеул не поехали также спортсмены из Эфиопии, Никарагуа и Кубы.
Отвечая на вопросы журналистов о том, будет ли Германия в связи с событиями в Тибете бойкотировать Олимпиаду 2008 в Китае, государственный секретарь Федерального министерства внутренних дел ФРГ Христоф Бергер (Christoph Bergner) заметил, что его министерство не видит связи между реакцией пекинского руководства на беспорядки в Тибете и участием немецких спортсменов в Играх. Спорт сегодня настолько автономен, что какое-либо давление на него со стороны Федерального правительства уже невозможно. Кроме того, став неотъемлемой частью международного бизнеса, Олимпийское движение более не зависит от каких бы то ни было правительств, партий и правящих коалиций.
Вообще-то, первые Олимпийские игры, принесшие доход их организаторам, состоялись ещё в 1932-ом году в Лос-Анджелесе. А 20 лет спустя на Летних играх в Хельсинки был организован специальный коммерческий отдел, которому удалось привлечь пару десятков спонсоров из 11 стран. Затем от Олимпиады к Олимпиаде их число постоянно увеличивалось. На Летних олимпийских 1960-го в Риме – 46 компаний, на Летних 1964-го в Токио – 250, в Монреале 1976-го – 628. Тем не менее, Олимпийские игры долгое время считались малодоходным мероприятием, а некоторые из них даже оказывались убыточными. В этом смысле самыми неудачными стали Монреальские, где убыток достиг одного миллиарда долларов.
Но вот с момента избрания бывшего испанского посла в СССР Хуана Антонио Самаранча на пост президента Международного Олимпийского Комитета (МОК) эта организация из «маловлиятельного клуба атлетов-любителей», каким она была до 1980-го года, постепенно трансформировалась в мощный международный картель, в могущественную транснациональную корпорацию, ворочающую колоссальными суммами. На Летних играх в Сиднее, например, МОК заработал свыше 2-х миллиардов долларов, 4 года спустя в Афинах – уже более 4-х миллиардов. До Московской и Лос-Анджелесской Олимпиад различные политические силы манипулировали Олимпийским движением в своих интересах. Сегодня многие из них заискивают перед могущественными спортивными олигархами из МОКа.
Коммерческий дух Олимпиады
И уже ни для кого не является секретом, что Олимпийские игры – это не только, а скорее, не столько спорт, сколько коммерция. Гешефт, если хотите! И гешефт весьма прибыльный! А, следовательно, как осторожно заметила газета die tageszeitung, – «интересы спонсоров порой имеют гораздо больший вес, чем интересы спорта».
И поэтому, наверное, юбилейные Олимпийские 1996-го года, которые первоначально предполагалось провести в Афинах, где в 1896-ом году состоялись первые Олимпийские игры современности, были перенесены в Атланту. Ведь греческая столица могла гордо похвастать только своей историей, а американская Атланта – штаб-квартирой одного из основных олимпийских спонсоров, концерна Coca-Cola. Кое-кто остроумно заметил тогда, что Игры 1996-го в США справедливо назвать не Олимпийскими, а «Играми Coca-Cola». Но функционеры из МОКа лишь недоумённо пожимали плечами и упрямо продолжали гнуть свою линию. А потому местом проведения Зимней Олимпиады 2006-го был выбран Турин в Италии, где расположена центральная контора автомобильного гиганта Fiat. И те же самые остряки назвали это спортивное действо «Олимпийскими играми Fiat’а». И уж совсем понятной стала история голосования по поводу Зимних Игр 2014-го года в субтропическом Сочи, где снег и лёд такая же невидаль, как пальмы в тундре. Но Международному Олимпийскому Комитету почему-то (?) очень захотелось пойти на этот «эксперимент»! А что касается снега, то его ведь можно привезти из Сибири. Всего каких-нибудь 2000-3000 километров. И деньги для этого найдутся – благо цены на нефть и газ на мировом рынке растут не по дням, а по часам.
Сегодня правительства и бургомистры обхаживают функционеров из МОКа с таким же вожделением, как престарелые мужчины увиваются за молоденькими красавицами с длинными ногами. И в том, и в другом случае в ход идут все возможные средства. Но самое эффективное – это, безусловно, денежные банкноты! Однако окончательной победы добиваются лишь те, кто может предложить чуть больше. Из государственного кармана или за счёт частных спонсоров. А посему разоблачения и скандалы вокруг Олимпийского движения теперь просто неизбежны.
И разоблачения, и скандалы
Первой ласточкой в 1991-ом году стала отставка члена Международного олимпийского комитета от США Роберта Хелмика, уличённого в связях с бывшими партнёрами по бизнесу. Но настоящий гром грянул в 1998-ом, когда старейший член МОК Марк Ходлер обнародовал данные о коррупции, связанной с выбором Солт-Лейк-Сити в качестве хозяина Зимней Олимпиады 2002-го года. Согласно его информации взятки в Комитете брали всем – «живыми» деньгами, ценными подарками и даже проститутками. Право провести Олимпиаду, если судить по взятке, которая предлагалась от имени людей, ответственных за заявку швейцарского города Сьон, стоило в то время, правда, совсем немного – всего 2 миллиона долларов. Под подозрение в числе других чиновников попал тогда и глава Олимпийского комитета России Виталий Смирнов, каким-то образом отстоявший свою непричастность. Однако другие функционеры МОКа своё членство там потеряли: Жан-Клод Ганга из Конго, Зейна эль-Абдин Ахмед Абдель Гадир из Судана, Ламин Кейта из Мали, Чарльз Мукора из Кении, Аугустин Арройо из Эквадора и Серхио Сантандер из Чили.
Вскоре очередь дошла и до руководителей оргкомитета Зимней Олимпиады 2002-го американцев Тома Уэлча и Дэйва Джонсона, попавших, в конце концов, на скамью подсудимых. Создав специальный фонд в размере одного миллиона долларов, они достигли небывалых высот в «личном подходе» к членам Международного Олимпийского комитета. В ход тогда шли не только дорогие подарки. Щедрые американцы финансировали спортивным функционерам их поездки за границу, помогали с устройством на работу и даже оплачивали обучение их детей в высших учебных заведениях.
Пришедший в 2001-ом на смену Самаранчу новый президент Международного Олимпийского Комитета бельгийский хирург-ортопед Жак Рогг пообещал безжалостно искоренить коррупцию. Но вряд ли добился на этом поприще каких-либо существенных результатов. Потому как уже в августе 2004-го британская телерадиовещательная корпорация BBC обвинила президента Болгарского олимпийского комитета Ивана Славкова в получении взятки за готовность лоббировать Лондон как будущую столицу летних Олимпийских игр 2012-го года. Несмотря на усилия адвокатов МОКа, следственные органы продолжили раскрутку скандала и доказали, что этический кодекс Олимпийского движения нарушили также серб Горан Такач, венгр Габор Комьяти, египтянин Махмуд эль-Фарнавани и кувейтец Мутталеб Ахмад. За это их лишили олимпийских аккредитаций. И вообще, «метастазы коррупции, – как заметило недавно одно респектабельное online-издание, – настолько поразили МОК, что никакое хирургическое вмешательство уже не может вернуть доверия к этой воистину международной организации».
Но самое страшное заключается в том, что кампании по выбору места проведения Олимпиад уже оказывают непосредственное влияние на законодательство. Ради того, чтобы Лейпциг смог попасть в число городов-претендентов на проведение Олимпийских игр 2012-го года, бундестаг в 2004-ом году пошёл на беспрецедентный шаг – принял специальный Закон о защите олимпийской символики (Gesetz zum Schutz des olympischen Emblems und der olympischen Bezeichnungen – OlympSchG), что могло бы помочь организаторам Игр извлечь дополнительные деньги из рекламных акций. Но выбор, в конце концов, пал на Лондон, и усилия немецких депутатов оказались тщетными.
Возвращаясь к вопросу о возможности бойкота Пекинской Олимпиады, хочется вспомнить о сентенции министра иностранных дел России Сергея Лаврова, который в недавнем интервью радиостанции «Эхо Москвы» категорически высказался против того, чтобы «смешивать спорт с политикой. И тем более делать из спорта политику». А делать из спорта бизнес! Это как? Допустимо или нет?! – очень хочется спросить г-на Лаврова, который вряд ли станет отвечать на подобный вопрос. А вот бывший министр-президент Баварии Эдмунд Штойбер даже не пытается скрывать коммерческий дух сегодняшнего Олимпийского движения. Предлагая включить Мюнхен в список городов-претендентов на проведение Зимней олимпиады 2018-го года, г-н Штойбер открыто высказался о необходимости «взаимодействия между спортом, политикой и деловым миром».
Так кто же из власть имущих осмелится бойкотировать Олимпиаду в Пекине, если из-за этого можно попасть в немилость к Международному Олимпийскому Комитету? Олимпийские Игры – это выгодный гешефт! А гешефт не бойкотируют! Гешефт лелеют, приумножая доходы.
