Только что мы вспоминали Всеволода Мейерхольда, обрусевшего немца, внесшего заметный вклад в русское, да и мировое театральное искусство. Теперь поговорим ещё об одном русском немце, известном нам со школьной скамьи — лицейском друге Пушкина. Это Вильгельм Кюхельбекер (1797-1846), прославившийся не только дружбой с нашим величайшим поэтом, но и участием в восстании декабристов, и, правда, в меньшей степени, литературным творчеством.
Раннее детство
Вильгельм Карлович Кюхельбекер родился в Петербурге в 1797 году. Отец его Карл Генрих (в России — Карл Иванович) был выходцем из Саксонии. Учился в лейпцигском университете. В России получил должность секретаря Великого князя Павла, будущего императора. Павел благоволил Кюхельбекеру, назначил директором своей резиденции Павловск. Мать Вильгельма Юстина фон Ломан происходила из прибалтийских дворян, до конца жизни практически не владела русским языком. Помимо своих четверых детей воспитывала младшего сына императора Михаила.
За хорошую службу царь Павел предоставил в пожизненное пользование Карлу Кюхельбекеру имение Авинорм (ныне Авинурме), находящееся на территории нынешней Эстонии, где и прошло раннее детство поэта. В десятилетнем возрасте Вильгельм перенёс тяжёлое заболевание, осложнением после которого стала потеря слуха на одно ухо, мучившая его всю жизнь. В 1808 году мальчика отдали в частный немецкий пансион в городе Верро (ныне Выру в Эстонии), который он окончил с серебряной медалью. В 1811 году Вильгельм по ходатайству дальнего родственника М.Б. Барклая де Толли, знаменитого полководца, был принят в только что открывшийся Императорский Царскосельский лицей, где его ближайшими друзьями стали Пушкин, Дельвиг, Пущин.
В лицее
Преподаватели отзывались о подростке как прилежном и одарённом ученике, а однокашники нередко высмеивали Вильгельма — его глухоту, излишнюю восторженность, неловкость, неуклюжесть, вспыльчивость, рассеянность. Эти насмешки довели восприимчивого мальчика до того, что он пытался утопиться в пруду. Попытка не удалась, а насмешки только усилились. Но постепенно способности и упорные занятия привели к тому, что издевательское отношение сменилось уважительным.
Так и Пушкин первоначально подсмеивался над товарищем, в том числе над его попытками писать стихи (например, известный эпизод с чтением Пушкиным своего стихотворения, заканчивавшееся словами: «Вильгельм, прочти свои стихи, чтоб мне уснуть скорее»). Но со временем он оценил «Кюхлю», как называли Вильгельма в лицее, прежде всего его прямолинейность, доброту, чувство справедливости, и даже сблизился с ним. А Кюхельбекер всегда с искренним восторгом воспринимал стихи Пушкина, хотя и критиковал их, если находил недостатки.
Директор лицея Е.А. Энгельгардт, дальний родственник матери Вильгельма, хорошо знавший мальчика, делает такую запись о нём в своём дневнике: «Читал все на свете книги обо всех на свете вещах; имеет много таланта, много прилежания, много доброй воли, много сердца и много чувства… Верная, невинная душа, и упрямство, которое в нём иногда проявляется, есть только донкихотство чести и добродетели со значительной примесью тщеславия. При этом он в большинстве случаев видит всё в чёрном свете, бесится на самого себя, совершенно погружается в меланхолию…». Историки дополняют портрет: «высокий, белокурый, нескладный, вспыльчивый, увлекающийся, обидчивый, фанатически преданный друзьям, близким людям, порученному делу, высоким идеям».
После лицея
В 1817 году завершилось шестилетнее обучение в лицее. Вильгельм окончил его с серебряной медалью. В1818 году Кюхельбекер, как и Пушкин, поступил на службу в архив Коллегии иностранных дел. Тогда же он стал преподавателем в Благородном пансионе при Главном педагогическом институте, не прекращая литературного творчества — писал стихи на русском и немецком языках, первые из которых опубликованы в 1815 году в журнале «Амфион». Кроме того, давал частные уроки, был воспитателем брата Александра Пушкина Льва и будущего композитора Михаила Глинки. Директор лицея Энгельгардт, не терявший связи со своими учениками, писал: «Кюхельбекер живёт как сыр в масле; он преподаёт русскую словесность в меньших классах вновь учреждённого Благородного пансиона при Педагогическом институте и читает восьмилетним детям свои гекзаметры; притом исправляет он должность гувернёра,… притом присутствует очень прилежно в Обществе любителей словесности и при всём этом ещё в каждый почти номер «Сына отечества» срабатывает целую кучу гекзаметров».
Дуэль Пушкина и Кюхельбекера
Вспыльчивость и обидчивость сопровождали и повзрослевшего преподавателя и литератора. В петербургском обществе упорно ходили рассказы о якобы состоявшейся дуэли между двумя поэтами. Случилось это в 1818 году. Кюхельбекер, как было сказано, увлекался сочинением стихов. Поскольку они были выдержаны в стиле Жуковского, Вильгельм нередко навещал известного поэта, читал ему свои произведения, слушал критику и советы. И вот однажды Жуковского, пропустившего званый ужин, спросили о причине отсутствия. Поэт принялся объяснять, что у него болел живот, что к нему пришёл Кюхельбекер и что камердинер его Яков ушёл, заперев дверь и не оставив ключа.
Объяснение рассмешило острого на язык Пушкина, и он тут же выдал эпиграмму: «За ужином объелся я,/ А Яков запер дверь оплошно —/ Так было мне, мои друзья,/ И кюхельбекерно, и тошно». При этом он никак не хотел обидеть Кюхельбекера. Ведь тогда Пущин, Дельвиг и Кюхельбекер были его ближайшими друзьями. Но эпиграмма вывела из себя Вильгельма, и он вызвал обидчика на дуэль. Пущин и Дельвиг, приглашённые секундантами, уговаривали друзей помириться, но Кюхельбекер был непреклонен.
Дуэль состоялась, причём первым стрелять предстояло Вильгельму. Он начал целиться, но в последний момент выстрелил в сторону (или — по другим сведениям — промахнулся). Пушкин с хохотом отбросил пистолет. Кюхельбекер настаивал на выстреле, но Пушкин возразил, что дуло забито снегом. Так закончилась дуэль, и друзья утащили Кюхельбекера на совместную выпивку. А слово «кюхельбекерно» известно до сих пор.
Литературная деятельность
Кюхельбекер печатается в журналах не только как поэт, но и как публицист и критик. С 1819 года он вступил в Вольное общество любителей словесности, наук и художеств, сначала как член-сотрудник, затем его действительный член. Председателем общества был Ф.Н. Глинка, один из самых активных членов Союза благоденствия, составлявшего основу движения декабристов. Естественно, и Вильгельм разделял вольнолюбивые настроения, царившие в Обществе.
Здесь 22 марта 1820 года он прочитал стихотворение «Поэты», написанное в поддержку высылаемого из Петербурга Пушкина. Начиналось оно с обращения к Дельвигу, а вместе с ним и ко всем поэтам: «О, Дельвиг, Дельвиг! Что награда/ И дел высоких, и стихов?/ Таланту что и где отрада/ Среди злодеев и глупцов», а заканчивалось обращением непосредственно к Пушкину: «И ты — наш юный Корифей, -/ Певец любви, певец Руслана!/ Что для тебя шипенье змей,/ Что крик и Филина и Врана? -/ Лети и вырвись из тумана, / Из тьмы завистливых времен».
Как вспоминают современники, «скандал разразился страшный». Кюхельбекеру тоже могла грозить ссылка. Наилучшим выходом был отъезд из Петербурга.
Путешествие по Европе
Верный Дельвиг помог устроиться секретарём к отправляющемуся в путешествие по Европе богатому вельможе А.Л. Нарышкину. Поездка началась в сентябре 1820 года и продлилась 11 месяцев. Путешественники проехали около трёх тысяч вёрст в полном согласии. Как пишет Ю.Н. Тынянов: «Чудак старого света полюбил нового чудака».
В пути Вильгельм вёл записи, которые, обработав, опубликовал в 1824 году как путевые письма. Теперь искусствоведы собрали их воедино и напечатали отдельным изданием под названием «Путешествие». Читается с удовольствием. Интересно узнать, какой была Европа двести лет назад. Поэтичным, живым, почти современным языком поэт описывает пейзажи Прибалтики, города Германии, Франции, Италии, делится впечатлениями от обычаев Запада. Рассказывает о встречах с европейскими деятелями культуры. Многие имена нам уже незнакомы, но каждого, наверное, заинтересуют впечатления о Гёте: «Я видел бессмертного. Гёте росту среднего, его чёрные глаза живы, пламенны, исполнены вдохновения. Я его себе представлял исполином даже по наружности, но ошибся. Он в разговоре своём медлен; голос тих и приятен: долго я не мог вообразить, что передо мною гигант Гёте. Казалось, ему было приятно, что Жуковский познакомил русских с некоторыми его стихотворениями».
Для увлекающегося неосторожного Кюхельбекера поездка оборвалась раньше времени. В Париже он был приглашён для чтения лекций по русской литературе в известное либеральное научное общество «Атеней». Докладчик не только знакомил слушателей с русской словесностью, но и выступил с оценкой политической ситуации в России, с критикой крепостного права, Петра Первого, который, по словам Кюхельбекера, «опозорил цепями рабства наших землепашцев». Лекции вызвали восторг свободолюбивых французских слушателей, но насторожили власти. Современник писал: «Положение Кюхельбекера стало небезопасно. Он должен был оставить Париж». В марте 1821 года Вильгельм расстался с Нарышкиным и вернулся в Петербург.
Продолжение следует.
Елена Кутузова, журнал „Neue Zeiten“ №06 (228) 2020
