Насилие против женщин – бытовое, физическое и сексуальное – и сегодня нередко встречается во многих странах и культурах. Критически обстоят дела даже в высокоразвитых европейских странах. По данным министерства семьи ФРГ, перманентному или периодическому насилию в семье со стороны мужа или партнера подвергается каждая четвертая женщина в Германии. Насилие носит не обязательно физический характер – что свойственно уж совсем примитивным мужчинам. Речь идет скорее о психологическом насилии, нередко принимающим формы настоящего психического террора.
По результатам интерактивного опроса федерального правительства Германии, проведенного еще в 2004 году, под психологической атакой и физическим насилием в возрасте от 16 до 85 лет находятся 25 процентов всех живущих в Германии женщин. В так называемые Женские Дома (Frauenhaus), оказывающих специализированную консультативную и психологическую помощь жертвам семейного террора, за столь короткий срок обращались более 45 тысяч женщин. Согласно принятому 01.01.2002 закону о защите против домашнего насилия Gewaltschutzgesetz § 1, 2, каждый человек, а в контексте нашей статьи каждая женщина, имеет право на свободную от насилия и психического террора жизнь в стенах своего жилища. Насилие в семье не является частным делом и трактуется как нарушение закона о физической и психологической неприкосновенности человека.
Под защитой закона о неразглашении персональных данных
Беседу на столь непростую и, как оказалось, эмоционально напряженную тему я провела с ведущим социальным психологом Женского Дома Маделяйне Баумайстер (Madeleine Baumeister), держащей в руках все нити процесса реабилитации жертв семейного насилия. Этот Женский Дом, один из 360 в Германии, является частью громадной службы, представленной федеральным Союзом защиты прав женщин «Frauen helfen Frauen». Если все же дать смысловой перевод, Frauenhaus можно перевести как «Закрытый социальный центр для оказания срочной помощи женщинам, спасающихся бегством от семейного насилия».
Расположенное на тихой окраине Франкфурта и скрытое от посторонних глаз благоустроенное здание произвело на меня двойственное впечатление. Внешне Женский Дом меньше всего похож на службу неотложной помощи жертвам семейного террора. Уютные спальни, прекрасные детские комнаты с игрушками и играми на любой возраст, снабженные современной бытовой техникой просторные кухни, сверкающая чистотой ванная комната и оборудованная детская площадка не должны вызывать у оказавшейся в беде женщины чувство спокойствия и защищенности. Тому немало способствует персонал — профессиональные психологи и социальные работники, все только женщины, с доброжелательными улыбками и добрым расположением создают чуткую атмосферу, где уже нечего бояться, где жизнь подопечных и их детей в полной безопасности.
Скорей всего вы неоднократно обращали внимание на размещенную в общественном транспорте и публичных местах социальную рекламу о срочной помощи женщинам. Многие ли из вас задумывались: о какой, собственно, помощи идет речь. Да, о той самой – неотложной, когда под угрозой стоит жизнь, психическое здоровье и душевное равновесие жертвы семейного террора. Стоит попавшей в беду женщине независимо от времени суток набрать указанный номер телефона, как в работу включается целая система. Если у жертвы есть возможность разговаривать по телефону, с ней договорятся о месте встречи и заберут в Женский Дом. А если такой возможности нет? Если она находится под угрозой расправы, взаперти и лишена свободы передвижения? «Я неоднократно сталкивалась с ситуацией, когда несчастной приходилось спасаться реальным бегством с помощью полиции, – поделилась моя собеседница. – Женщине в такой ситуации нельзя думать о приличиях. Кричите, зовите на помощь, бейте стекла в окнах. Кругом люди – вас никто не оставит в беде. Уж полицию вызовет всякий».
В Германии подобные службы появились в начале 90-х годов прошлого столетия и стали результатом феминистского движения и инициативы участниц борьбы за социальное и законодательное гендерное равноправие в западноевропейском обществе. Эти службы поддерживаются государством и, кроме того, существуют на добровольные и спонсорские пожертвования от различный фондов, института церкви, крупных фирм и акционерных обществ. Мы знаем, что благотворительность в Германии – это часть общественной идеологии.
Нереализованные амбиции – еще не повод применять расправу
Причины поведения, трактующегося как насилие, уходят корнями в национальное происхождение членов семьи, зависят от среды их воспитания и процесса становления мужчины, как личность. Если этот термин можно применить в данном случае. Насилию в Германии подвергаются женщины любой национальности, но в особо тяжелом положении оказываются русскоязычные женщины, которые в силу, например, свойственных им душевных особенностей не смогли вписаться в ментальность нового общества, не определили для себя значение их личной интеграции, не освоили немецкий язык на хотя бы минимально необходимом уровне. И, как следствие, абсолютная прострация в законодательном поле. Вы полагаете, таких мало?..
Но что же заставляет сильную половину человечества вести себя настолько недостойно звания мужчины, бросаться с кулаками на жену или партнершу и с удовольствием, характерным для человека с полным отсутствием разума и чести, подвергать ее ежедневному психологическому террору. Представители русскоязычной диаспоры, по мнению социального психолога Маделяйне Баумайстер, зачастую испытывают сильнейший стресс, связанный, прежде всего, с новыми условиями жизни, отсутствием работы, ограниченностью в денежных средствах. Некоторые семьи в состоянии преодолеть эти трудности, в других же возникают очень тяжелые проблемы. Самый распространённый вид семейного насилия – издевательства мужа над женой.
Слабый мужчина из-за своей неприспособленности к неизбежным сложностям и невостребованности оказывается настолько психологически нестойким и морально поверженным, что уже не надеется ни сохранить семью, ни своё лицо, как глава семейства. Да и главой семейства в традиционном понимании этого статуса он скорей всего никогда не являлся. Многие мужчины, использующие насилие как единственный доступный их пониманию аргумент, сами выросли в семьях, где скандалы и побои были обычным укладом жизни.
И все-таки, главная причина мужской агрессии в семье – безработица. Люди получают пособие, ограничены в средствах. Мужчины, кроме как искать виновных вокруг себя, ничего иного не предпринимают. Любое внешнее проявление, как они полагают, унижения к ним, расценивается с дикой злобой — уже подсознательно мужчина ищет непременного выхода накопившейся злости. Прибавьте к этому вынужденную изоляцию от общества и зацикленность на своих переживаниях. Более того, если женщина благодаря своей врожденной душевной гибкости и хотя бы относительной приспособленности к новым условиям может найти себе занятие, мужчины целый день заперты в четырех стенах, не знают, чем заняться и куда направить неизрасходованную эмоциональную энергию. Единственные занятия – телевизор, интернет – превращают его в зомби. Постепенно в привычку входит алкоголь. Некоторые пробуют компенсировать внутренние проблемы наркотиками. У них отсутствует даже такая возможность, как расслабиться на стороне – ограниченность в финансовых средствах превращает его в своих собственных глазах в униженное и всеми презираемое существо. И вот мужчина, видя свою никчемность, начинает кулаками устанавливать в доме свои порядки. Месть за свою социальную непригодность, за инертность и слабую волю он реализует стандартным для слабого человека способом – физической расправой или изощренными издевательствами по отношению к физически слабому человеку – жене. Это его единственный метод самоутверждения. Или же мужчина ограничивает жену в правах, предъявляет необоснованные претензии, унижает, оскорбляет, сваливает на ее плечи ответственность за свою социальную деградацию.
«Таких примеров перед моими глазами достаточно, – говорит моя собеседница. – Ведь иного способа утвердиться в собственных глазах он не знает». Проблема в том, что у такой женщины нередко за спиной годы унижений и физических страданий. И зачастую именно жертвы считают себя виновными в конфликтах – у них уже надломленная психика, они готовы снова и снова прощать и побои, и сексуальное насилие, и ежедневные психические атаки. «Запомните, – помогает женщинам госпожа Баумайстер. – На вас нет вины. Виновен тот, кто совершает насилие».
«Выносить сор из избы»
По данным статистики, насилие против женщин происходит во всех социальных слоях. «Вы даже представить не можете, – замечает социальный психолог, – сколько насилия спрятано за дверьми частных домов и квартир. И женщины, носящие всю жизнь маску респектабельности и успешности, элементарно скрывают свое реальное бедственное положение. Многие обращаются к практикующим психологам. Но иногда бывает слишком поздно». Женщинам, по ряду необъяснимых причин стыдящимся обратиться за помощью, важно понимать, что если в их семьях есть дети, они становятся свидетелями и жертвами насилия, что оставляет на всю жизнь глубокий след в их детских душах и становится пожизненной травмой. Детская психика так устроена, что свидетельство насилия переживается детьми еще тяжелее, нежели они сами оказались бы жертвами отцовского произвола. Именно так насилие передается из поколения в поколение как дурное наследство и тянет за собой целый комплекс тяжелейших последствий.
«Отбросьте страх и стыд, – рекомендует моя собеседница. – В вашей ситуации нет места выражению о выносе сора из избы. Только вы сами искренностью и желанием начать новую жизнь можете себе помочь. Пока вы лично не поймете, что в вашей беде не ваша вина, а осознание безнаказанности и вседозволенности вашего насильника, дело не сдвинется с мертвой точки. Пока вы не почувствуете себя полноправным членом общества, уважаемой в своих собственных глазах личностью с чувством собственного достоинства, вы так и будете скрываться от мужских побоев и преследования в Женских Домах. Не бойтесь остаться одной в согласии и мире с собой, чем рядом с человеком, с которым вы превращаетесь в измученное и издерганное существо».
Главное условие проживания заключается не только в укрытии, а в соблюдении правил пребывания. Женский Дом — прекрасное убежище, но не пансион или апартаменты. Поэтому каждая женщина, прибегшая к его услугам, должна проводить беседы с социальным работником и психологом. Максимально длительный срок пребывания женщины под укрытием приюта как правило не превышает девяти месяцев, а далее — если ситуация в семье не стабилизировалась, уполномоченная сотрудница Женского Дома решает вопрос оплаты отдельно, обосновывая перед источником финансирования необходимость продления проживания. Ведь сложность еще может состоять в том, что женщина спасалась бегством не одна, а вместе с детьми, за которыми всегда устанавливается надлежащий и квалифицированный присмотр. Положение может осложняться и тем, что отец детей – в случае, если он имеет право на воспитание, может потребовать в ведомстве по делам детей и юношества встречи с собственными детьми. Потому как при бегстве женщины с детьми социальный работник Женского Дома обязана уведомить сотрудника детского ведомства о местоположении ребенка.
С этого момента начинаются особые сложности. Ведомство не имеет право отказать отцу во встрече с детьми, а спасшаяся от его насилия жена обоснованно подозревает провокацию — если мужчина довел женщину до бегства, кто знает, на что он еще способен. Нередки случаи, когда социальный работник Женского Дома не давал согласия на свидание отца с ребенком или же свидание проходило в присутствии доверенного лица. Особо тяжелые случаи сопровождаются посещением полиции, консультациями у адвоката, контактами с социальными службами города, обращением в суд по семейным делам. Как гласит закон, суд может выселить из общей квартиры лицо, совершающее насилие. Ему может быть запрещено входить или приближаться к месту проживания его супруги или партнерши, вступать с ней в контакт с помощью телефонных звонков, электронной почты, SMS или писем. «Не миритесь с угрозами, оскорблениями, унижениями и актами насилия», – взывает к разуму Маделяйне Баумайстер.
Несколько строчек из прошлого
«Мама, здравствуй! У меня снова тяжелые проблемы с Владимиром. Он опять поднял на меня руку. А вчера мы разругались из-за того, что Коленька порвал брюки в детском саду. Владимир кричал на меня, обзывал, оскорблял. Потом запер в спальне, а Коленька плакал один в своей комнате. Я тоже плакала, просила Владимира пустить меня к Коленьке. А он угрожал, что отберет его у меня.
Мама, мои нервы на пределе. Я не знаю, что мне делать дальше. Я боюсь за Коленьку, за его будущее, за себя. Владимир уже не понимает, что делает. У него нет работы, он срывается на мне каждую минуту. Кажется, начал выпивать. Он ограничивает меня в деньгах, называет транжиркой, обвиняет, что я его не уважаю и смеюсь над ним. Говорит, что во всем виноватая, и если бы не мы с Коленькой, он бы уже давно нашел работу. Мама, я не могу больше! Но я боюсь остаться одна…
Мама, что мне делать? Спаси меня…»
