Своих настоящих родителей Антонине Аксеновой так и не удалось знать. Так же как и братика-близнеца, разлученного с нею навсегда в стенах магаданского детского дома. Но жизнь все-таки сжалилась и подарила вечно плачущей малышке не только новых родителей: Евгению Гинзбург и Антона Вальтера, пламенную советскую журналистку и талантливого доктора, загнанных советским режимом на Колыму на полную погибель за преступления, которых не было, но и нового братика Васю, ставшего в последствии знаменитым советским писателем Василием Аксеновым. В такой необычной семье было просто невозможно не стать литератором или доктором. Но Антонина Аксенова пошла своим путем и из маленькой плаксивой куколки превратилась… в успешную актрису советского театра и кино.
Продолжение. Начало в № 4 (118)
Студенческая пора
– Благодаря случаю Вам повезло, Вы пришли в кино. После войны стремительно начала развиваться кинотехника, появились новые кинофотоматериалы, новые технологии кинопроизводства позволили сделать из кино то, что можно назвать одним только словом: сказка. Стало больше инвестироваться денег в кино, настал его расцвет.
– После войны было помпезное кино: «Волга-Волга», «Весна» и так далее. В шестидесятые же появились потрясающие театры: «Современник», «Таганка», театр на Малой Бронной. Появилась потрясающая драматургия, писатели, которые тогда еще писали в стол. Мы это читали под простыней в общаге, это передавалось из рук в руки. Появилась целая волна шестидесятников: писателей, артистов, художников. Мне повезло, потому что я училась в это время, когда страну из лагерной и послевоенной комы возвращали к нормальной жизни вечера бардовской песни. Одни только выступления Высоцкого, Окуджавы и Никитина чего стоят. Мы на этом выросли, это до сих пор в нашей крови, как материнское молоко.
– С кем вы учились в одном классе, может быть, мы их тоже знаем?
– Знаете, конечно, но не все, к сожалению, на сегодняшний день живы. Леня Филатов был мой сокурсник, Ваня Дыховичный тоже рано ушел. Из девочек никто не стал известным: кто родил сразу, кто уехал куда-нибудь за границу, как в Бермудский треугольник исчез и т.д. Кроме Ольги Остроумовой, она состоялась.
После учебы я не осталась в Москве, а уехала в Красноярск. Мама была в ужасе, когда я поступила в институт и связала свою судьбу с театром. Она со мной полтора года не разговаривала после этого, ведь я поступила против ее воли. Она, конечно же, знала меня хорошо, говорила о том, что я человек независимый и свободолюбивый, а профессия артиста очень зависимая от всех. Поэтому, будучи пожилым человеком, удочерив меня в уже преклонном возрасте, она понимала, что не сможет помогать мне долго. Она растила меня практически одна, без какой-либо помощи, надеяться я могла в будущем только на саму себя.
Жили мы очень бедно. Так как Антон Вальтер был мне, по документам, никто, и потеря отца не давала мне никаких финансовых привилегий, мы жили всего на 120 рублей. Ее не прописывали в Москве, Вася со своими дружками-шестидесятниками пробил для нее место в писательском кооперативе в Москве. Жили мы в очень маленькой комнатке, и приходилось платить еще каждый месяц взносы.
Но я, правда, стала рано зарабатывать. Еще во Львове, когда мне было всего 15 лет, я пошла работать в детские ясли нянечкой. Потом меня перевели в воспитатели, но это место не было пределом моих мечтаний, поэтому через некоторое время рванула в Москву. Как я все это успевала, как у меня хватало на все сил — не знаю.
На втором курсе института начала подрабатывать в массовках. Сначала в Вахтанговском театре, потом в театре Маяковского. Я заодно еще и спектаклей целую кучу пересмотрела, в общем, стала богатым Буратино.
Москва – город особенный, там нельзя ходить в телогрейке просто потому, что это тепло и удобно. Тем более мне, как работнику искусства, нужно было как-то, пусть не солидно, но хотя бы прилично одеться. А с этим у меня была большая проблема. Ко всему еще прибавилось то обстоятельство, что курс у нас был элитный, там было много блатных. Наверное, поэтому они не стали настоящими актерами, потому что учились или в угоду родителям, или для престижа, а актерская профессия требует таланта и большого труда. Когда Вася узнал, что я поступила в театральный, он был очень рад… Жизнь студенческая была самая замечательная и интересная пора.
«Небесные ласточки»
– Как получилось, что Вас пригласили сниматься в музыкальной комедии «Небесные ласточки»? Это тоже был случай?
– Нет, это была уже скорее закономерность, время случаев начало постепенно проходить. Я только приехала в Питер, работала в акимовском театре (Театре комедии). К тому времени я уже снялась в фильме «Я служу на границе». В Питере у меня произошел облом с одной интересной ролью в кино. Дорогу мне перекрыла… Наталья Андрейченко. Она была к тому времени уже довольно-таки известная актриса. Я, по сравнению с ней, молоденький аленький цветочек, который еще не успел раскрыться.
Мы обе пришли на кастинг «Мэри Поппинс, до свидания», я и она. Я так здорово прошла все испытания, прекрасно двигалась, хорошо смотрелась, первая большая роль была на расстоянии вытянутой руки. Но у Натальи уже какие-то были дела с Кончаловским. Так что эту волшебную нянечку мне так и не пришлось сыграть. Мне казалось, что опыт работы в детском саду помог бы сыграть эту роль достоверно. Но не судьба.
Так вот на «Небесные ласточки» нужна была драматическая актриса, которая хорошо двигается. Они всю массовочку набрали с кировского театра. Так как, прежде чем идти на кастинг, я много тренировалась, и остальные параметры тоже все совпали, я получила роль Сильвии и право сыграть в блестящей компании Андрея Миронова, Александра Ширвиндта, Людмилы Гурченко, Сергея Захарова…
– А кто был автором идеи фильма? Я нахожу этот фильм просто гениальным.
– Леонид Квинихидзе был режиссером и автором сценария. Мюзиклов такого масштаба тогда в России еще не было. А подобрался такой особенный коллектив, все поющие и хорошо двигающиеся актеры: Андрей Миронов, Люся Гурченко, Александр Ширвиндт, а Сергей Захаров один только чего стоит, профессиональный певец. Масса замечательных балерин.
Ия Нинидзе, играющая небесную ласточку, грузинская актриса, отметила на съемках свое пятнадцатилетие. По ней вздыхал Андрей Миронов. Он краснел, глядя на нее, она, конечно, была фантастическая девочка. Как-то не сложилась ее творческая судьба. А девочка эта была просто фонтан. Она была очень похожа на Одри Хепборн (главная роль в фильме «Завтрак у Тиффани»), такая солнечная и радостная щебетуха, которая не только в фильме, но и в жизни щебетала что-то с самого утра. Фигура у нее была такая, что, когда нас иногда выпускали поплавать на ялтинский пляж (была ведь дикая жара во время съемок), там зрители ломали свои шеи. Даже на фоне балерин из кировского театра и танцовщиц Ленинградского мюзик-холла, которых тоже очень жестко отбирали на кастинге, эта девушка очень выделялась. Поэтому Миронова можно понять, и не только он один умирал по ней.
Когда он узнал, что у Ии будет день рождения, он спросил: «Что ей подарить?» Я ему сказала в шутку: «Подари ей коньяк хороший». Все знали, что ей исполняется пятнадцать, только не Андрей. Андрей нервничал, все спрашивал: «А как же я к ней должен подрулить, как вручить подарочек?» Ия приехала на съемки не одна, а с мамой, которая просто умирала по Миронову, как и все женщины нашей необъятной страны. Мама была яркая, некрашеная блондинка-грузинка. Интересно, что никакого любовного треугольника здесь не было: мама сохла по Миронову, как все сохли, а Миронов сох по девочке. А девочке просто нравилось сниматься в кино.
Ее мама, естественно, наблюдала за девочкой, потому что она же понимала, что такая красота ходит, да еще и такая активная и контактная очень. В один из съемочных дней, это был ее день рождения, во время репетиции мы: я, Ширвиндт и Ия сидели в карете. Андрей подошел такой весь вымытый, вычищенный и тоже запрыгнул к нам. В нагрудном кармане оттопыривалась бутылка коньяка. Ия ляпнула восторженно: «Дядя Андрюша!» (со страшным грузинским акцентом, ее же озвучивали в этом фильме). «Дядя Андрюша! Я так рада оказаться с Вами рядом!» А он чуть не упал. Это была как струя холодной воды, он так растерялся, ведь Андрей был очень впечатлительный. Слово «дядя» сразило его наповал. А мы чуть не умерли от смеха.
Ия начала ему рассказывать, как они с мамой смотрели кино с его участием. Мама стояла рядом с каретой. Андрей был в замешательстве, наступила мертвая пауза. Тут я говорю ему: «Андрей, я тебе приготовила тут одну статью интересную» и показываю выписку из гражданского кодекса о наказаниях за связь с несовершеннолетними. Бедняга потерял дар речи. После окончания съемочного дня мы эту бутылочку все-таки распили на праздновании дня рождения Ии. В общем, хорошая у нас была компашка, много работали и много веселились.
В звездном окружении
– Насчет хорошей компании: Сергей Захаров, Александр Ширвиндт, Андрей Миронов, Людмила Гурченко. Скажите, у них была борьба, кто главный на съемочной площадке?
– Все происходило так. У нас был подъем в 5 утра. Съемки проходили не только в Ялте, но и на Ленфильме в Ленинграде. Там был выстроен специальный театр со старинными ложами, в котором снимались все музыкальные номера и танцы не только для этого фильма. Занятость у артистов была колоссальная, мы летали туда-сюда. Редко, когда собирались все вместе в одном городе, на одной съемочной площадке.
Уже только к лету мы собрались вместе, и то только те, у кого был отпуск. Мы жили в гостинице «Ялта», там было много иностранцев. Все это сыграло в дальнейшем зловещую роль в судьбе некоторых наших молодых актрис. Потому что весь кордебалет из кировского театра, который участвовал в съемках «Небесных ласточек», должен был затем поехать на гастроли куда-то за границу, а их не выпустили! Из-за того, что у них, якобы, были в гостинице связи с иностранцами.
Андрей Миронов прилетал и улетал, он почти никогда не находился в одном городе дольше трех съемочных дней. Только один раз мы жили почти целый месяц с ним, Александром Ширвиндтом и с Эрой Зиганшиной. Но не просто отдыхали, а по-настоящему пахали. Помню, до шести утра мы слушали стоны (и это еще мягко сказано) Кати Максимовой, которая восстанавливалась после автокатастрофы. Помните такую балерину Максимову, недавно ее не стало. Она ломала себе кости и все на свете, но, кстати, полностью восстановилась. Вот какая упорная и целеустремленная была!
А с шести утра у нас был станок, в восемь утра грим, костюм и все такое. Затем ехали в Ялту в Ласточкино гнездо, расположенное на отвесной сорокаметровой скале, на берегу моря. В Ялте в восемь утра на улицах еще никого не было, там выстроили некоторые декорации в центре города, карету притащили, надписи на домах повесили. Но сам театр был, как я уже говорила, построен в Ленинграде на Ленфильме.
Мы покупали арбузы, нам страшно хотелось пить, хотелось выпить все Черное море, потому что мы там вымачивались на съемках, как рыбы.
Вечером после съемок ходили купаться, потому что весь день, пока играли на крымской жаре, хотелось к морю, но нас не пускали. Нам нельзя было загорать, чтобы не нарушить определенный тон и цвет кожи, чтобы мы не выглядели разноцветными. Воспитанницы пансиона все были с белыми личиками. Дубли делались по двадцать раз, ведь если просто кто-то не так ногой дернул или не туда посмотрел, все снималось сначала.
Вообще-то фильм был срежиссирован по большей части Мироновым и Ширвиндтом. Они приходили и говорили режиссеру: «Так, Леня, отсыпайся, все понятно». Он сидел на стульчике с надписью «Режиссер», кепка на лоб натянута, весь его гарем около него справа и слева. Грузинская кровь, маленький, щупленький, но ужасно талантливый.
– Андрей Миронов должен был учиться на дипломата. Как могло такое случиться, что он стал актером?
– Наверное, он мог бы стать прекрасным дипломатом. Он был прост как ребенок, работал как вол. Он мог утром быть на «Ласточках», какой-нибудь кусок доснять, затем запрыгнуть в самолет, еще где-то сняться, а потом вечером еще на концерте выступить или спектакль сыграть… Я считаю, что это насилие над организмом. Аналогичный пример с Олегом Янковским, если бы не работал на износ, многое мог бы еще создать в творческом плане. А сгорел как свеча. Причем, они легкие были в жизни, не занудствовали: «Ой, как я устал, спать хочу». Глаза красные, видно, что без сна, много работали ночью. А это так тяжело: ночью сниматься, а утром опять идти на репетицию. Потом еще что-то, а вечером — спектакль. А какие роли у него были!
Все это со стороны кажется легкой и приятной жизнью. Кстати, в этом году Андрею исполнилось бы 70 лет. А день рождения у него, между прочим, был в Международный женский день 8 марта. Главный женский день в году отныне навсегда носит оттенок печали для тех женщин, кто любил этого прекрасного человека, с которым мне посчастливилось вместе работать и общаться на съемочной площадке, там, где кружат небесные ласточки.
