Вывод западной группы войск из объединённой Германии (1991-1994). Рассказ очевидца и участника
12 октября 1990 г. в Бонне в соответствии с предварительной договоренностью между Президентом СССР Михаилом Горбачевым и канцлером ФРГ Гельмутом Колем (Helmut Kohl) был подписан государственный договор о переходных мерах, связанных с временным пребыванием на территории объединённой Германии Западной группы советских войск (ЗГВ) и их постепенным выводом. Договор подписали министр иностранных дел ФРГ Дитрих Геншер (Dietrich Genscher) и посол СССР в ФРГ Владислав Терехов. Мы беседуем с непосредственным участником этих событий, полковником бундесвера в отставке Детлефом Дюшато (Detlef Duchatea) – ответственным со стороны ФРГ за эту, самую грандиозную со времени окончания ВОВ, логистическую операцию.
Исторический экскурс
Группировка советских войск в ГДР, получившая впоследствии название ЗГВ, образована в июне 1945 г. на основе 1-го Украинского и 1-го и 2-го Белорусских фронтов, и была крупнейшим войсковым объединением, дислоцированным в непосредственном контакте с войсками НАТО. Первым командующим ЗГВ был маршал Г. Жуков.
ЗГВ обеспечивала блокаду Западного Берлина (1948-49 гг.), подавление восстания берлинских рабочих (1953 г.) и вторжение в Чехословакию (1968 г.).
После подписания 12 сентября 1990 г. министрами иностранных дел стран-победительниц (СССР, США, Франции и Великобритании) и двух немецких государств (ФРГ и ГДР) т.н. «Пакта 4+2» – «Договора об окончательном урегулировании в отношении Германии», пребывание ЗГВ на территории объединенной Германии — ФРГ было определено как «временное», а окончание «планомерного вывода» ЗГВ было назначено на конец 1994 г. Сроки вывода были установлены предельно жёсткие: полумиллионная ЗГВ (3 общевойсковые, 2 танковые и одна воздушная армии) должна была покинуть Германию в течение 4 лет. Для сравнения: США собирались вывести 60 тыс. военнослужащих за 7 лет, Франция – 50 тыс. за 4 года.
Портрет «настоящего» полковника
Перед нами сидел энергичный, крепкий мужчина, выглядевший значительно моложе своих лет. На протяжении всей нашей 2-х часовой беседы он очень эмоционально (французская кровь), с отличным юмором рассказывал об этом историческом времени, пересыпая немецкую речь русскими терминами и идиомами: «войти в положение», «а почему нет», «русская баня», «паёк», «самогон» и, конечно же, международными – «КГБ» и «100 грамм».
74-летний г-н Дюшато продемонстрировал на зависть остальным участникам беседы невероятную профессиональную память: он без шпаргалки сыпал именами, цифрами, датами и подробностями событий 20-летней давности так, как будто это было только вчера. Вот что он нам рассказал за чашкой кофе в холле боннского отеля Maritim.
– Мы хотели бы сначала представить Вас нашим читателям. Господин Дюшато, расскажите немного о себе, о Вашей семье. Ваша фамилия французская. Вы потомок французских гугенотов? Откуда Вы знаете русский язык? – задали мы первый вопрос.
– Да, я потомок французских гугенотов. Моя семья живёт в Берлине с 1689 г., когда французские гугеноты (протестанты) бежали от преследований из католической Франции в протестантскую Пруссию. Там великий курфюрст Фридрих Вильгельм (Friedrich Wilhelm) гарантировал нам в Потсдамском эдикте полную свободу вероисповедания и предоставил нам не только убежище, но и дал нам многие права и привилегии. Беженцы получали бесплатные стройматериалы и участки для возведения домов, кредиты на создание предприятий и даже полицейскую защиту. Гугеноты дали Германии математика Леонарда Эйлера (Leonhard Euler), писателя Теодора Фонтане (Theodor Fontane) и нынешнего министра обороны Томаса де Мезиера (Thomas de Maizière), принесли с собой многие тогда еще незнакомые пруссакам технологии и заложили основу экономического и культурного расцвета будущей политической силы Европы – королевства Пруссии. Какой убедительный для нынешнего правительства пример разумного отношения к иммигрантам и переселенцам и рационального использования их потенциала!
Я коренной берлинец, родился в 1938 г. в Берлине, вырос там и до 1957 жил в районе Целендорф (американская оккупационная зона). Впервые заочно столкнулся с ЗГВ во время советской блокады Западного Берлина, когда американцы своим воздушным мостом спасли меня и остальные 2 млн. берлинцев от голодной смерти. Затем для продолжения образования переехал в ФРГ, чтобы начать карьеру солдата, как мой отец и все мужчины нашей семьи на протяжении двух столетий. Один из моих предков служил капитаном лейб-гвардии Преображенского полка в Петербурге. Отец – офицер 16 армии вермахта – погиб в январе 1942 в «котле» под Демьянском (Белоруссия), поэтому мама была от моего выбора не в восторге.
Я женат тоже на берлинке, мой сын родился в той же берлинской клинике, что и я, а дочь – в Гамбурге.
После службы на различных должностях был направлен референтом в минобороны, где отвечал за военные ж/д перевозки, и по роду своей деятельности был тесно связан с министерством транспорта.
Я учил русский язык (язык вероятного противника) очень давно, в офицерской школе. Нам преподавал его старый служака ещё кайзеровских времён. Когда он входил в класс, он приветствовал нас словами «Доброе утро», а мы должны были отвечать «Здравия желаем, Ваше благородие». Gott sei Dank, что эти знания мне пригодились только в мирное время, когда я работал с русскими офицерами при выводе ЗГВ. Но сегодня общаться без переводчика уже не могу.
– Как Вы попали в группу, ответственную за вывод ЗГВ?
– После подписания в Бонне в 1990 г. государственного договора между СССР и ФРГ о выводе ЗГВ были созданы 11 рабочих групп для решения возникающих в этой связи проблем. Одной из этих групп была Arbeitsgruppe Transport, в которой я с немецкой стороны представлял министерства обороны и транспорта ФРГ и был, как в пьесе Карло Гольдони, «слугой двух господ». Сроки вывода ЗГВ были установлены договором «4+2» до конца 1994 г. Сроки очень жёсткие, за что Горбачёв подвергался (и до сих пор подвергается) критике со стороны военных. Но приказ есть приказ – это было политическое решение, и мы его выполняли. 30 сентября 1994 г. последний из 15 000 военных эшелонов был торжественно отправлен с берлинского вокзала Лихтенберг.
– В чём конкретно заключались Ваши функции? Были ли трудности или проблемы, и как Вы их решали?
– В августе 1990 г. бундесканцлер Гельмут Коль (Helmut Kohl) по приглашению Горбачёва приехал в родной ставропольский колхоз Михаила Сергеевича «Чапаев» для переговоров в формате «без галстуков».
И после хорошей колхозной бани руководители обеих стран приступили к переговорам о деталях вывода ЗГВ. В нашу группу поступил звонок из колхоза «Чапаев» с приказом бундесканцлера в течение 24 часов сообщить ему общую стоимость транспортировки ЗГВ до советской границы. Задание было напряжённое, мы работали без сна и отдыха, и к назначенному сроку Коль уже имел цифру 1 млрд. ДМ.
А общая стоимость вывода ЗГВ составила 15,5 млрд. ДМ, в т. ч. – 7,5 млрд. на строительство жилья в СССР для офицеров ЗГВ и их семей. Деньги платило Минобороны ФРГ, а Минобороны СССР было подрядчиком этого строительства.
Проблема, однако, заключалась в том, что строительство военных городков было запланировано в местах дислокации выводимых частей ЗГВ в СССР.
Но после распада СССР в 1991 г. ситуация принципиально изменилась. Многие городки, строительство которых уже началось, оказались на территории уже независимых государств: Украины, Белоруссии и стран Балтии. Националисты этих стран сразу же начали протестовать против строительства городков для «оккупантов» да ещё с немецкой помощью! Тем не менее, программа жилья с немецкой стороны была выполнена полностью: 75 тыс. домов были построены. А чьи офицеры (российские, украинские, белорусские или казахские) в этих квартирах теперь живут, мы не знаем.
ФРГ, как я уже говорил, оплачивала вывод ЗГВ только до границы СССР. После распада СССР в конце 1991 г. его границы (границы нынешней России) отодвинулись далеко на восток. Теперь войска должны были ещё пересечь границы стран Балтии, Украины и Белоруссии! Это была большая политическая, финансовая и организационная проблема, но мы и ее решили.
Большие проблемы были с Польшей и Литвой. Основной наземный транспорт ЗГВ должен был проходить через Польшу, которая потребовала возмещения затрат на транзит в сумме 1 млрд. долларов. Но ФРГ смогла убедить польское правительство от своих претензий отказаться. Разумеется, не даром!
Значительная часть войск переправлялась смешанным сухопутно-морским путём: паромами от немецкого порта Мукран до Клайпеды и далее самоходом через Литву, которая тогда ещё не была членом НАТО, в Россию. Уже первые колонны частей ЗГВ, идущие через Литву по шоссе Клайпеда-Вильнюс, столкнулись с отсутствием дорожных знаков на русском языке, а по-русски в Литве вообще никто не хотел разговаривать. Оккупанты!
Представьте себе эмоции литовского руководства во главе с известным противником России Ландсбергисом, хорошо помнившего «добровольное» присоединение Литвы к СССР в 1939 г., мятеж российского ОМОНа в Вильнюсе и убийство литовских пограничников в 1991 г., при известии, что вооружённые российские части опять ступят на литовскую землю!
Кроме того, у Литвы не было своих локомотивов, все они находились после распада СССР в Латвии. Пришлось нам (ФРГ) подарить литовцам 30 локомотивов, 2 морских катера и много амуниции армии бывшей ГДР.
С белорусами было проще: они получили тоже свои «подарки» от России и проблем не создавали. Часть грузов переправили по южной ветке: Чехия – Чоп – Украина. С Венгрией договориться не удалось. У венгров был закон, запрещающий транзит иностранных войск через территорию Венгрии (в память о вторжении советских войск в 1956 г.).
Бундесминистерство финансов, которое и оплачивало вывод войск до границы СССР (России), переводило деньги на счёт ЗГВ в Вюнсдорфе пошагово: сначала отчёт о количестве выведенных подразделений, а уж потом перевод бундесмарок. Чиновники есть чиновники! (произносит по-русски). Всё это тщательно протоколировалось, проверялось обеими сторонами и, конечно, без «100 грамм» не обходилось. Советские офицеры предпочитали водку Smirnoff.
Чтобы Вы представили, какую колоссальную работу нам нужно было выполнить, я назову некоторые цифры.
Выводу подлежали одна воздушная и 5 наземных армий, дислоцированных в 36240 казармах на площади 2430 кв. км (2,6% площади ГДР) в 777 военных городках, 47 аэродромах и 116 полигонах в 276 городах, 546200 граждан СССР, в том числе, 338800 военнослужащих, 207400 членов семей и гражданский лиц: 89000 детей, в т.ч. 40000 школьников.
Материальная часть: 4288 танков, 8208 самоходок, 3664 орудия,105144 военных грузовиков и тягачей, 691 боевой самолёт, 683 вертолёта.
Добавьте к этому 2602000 т амуниции и материалов, в т.ч. 677000 т боеприпасов, страшно ядовитого ракетного топлива и, самое главное, атомные боеголовки!
Официально, по заявлениям советской стороны, у ЗГВ атомного оружия не было. Но его всё-таки вывозить нам пришлось. По немецким законам, перевозить радиоактивные вещества по улицам городов запрещено. Американцы контролировали все колонны с вертолёта. Пришлось прибегнуть к маскараду: вывозили как медицинские приборы.
А теперь можете себе представить, сколько «100 грамм» нужно было выпить, чтобы утрясти все детали этой уникальной операции!
– Каково было отношение населения к советским войскам?
– Западные немцы, естественно, смотрели на ЗГВ настороженно, со страхом. Но преобладающим в это время было решение вопроса: «Что делать с Восточной Германией?» И многие недоумевали, зачем приобретать за такие сумасшедшие деньги (17 млрд.) нищую ГДР, когда вокруг есть столько прекрасных стран? (смеётся). И до сих пор 70% западных немцев ни разу не посетили бывшую ГДР!
– Вывод ЗГВ требовал также решения многих дипломатических проблем. Как они решались, и кто их решал?
– В Arbeitsgruppe Transport было три представителя МИДа СССР (России), в т.ч. первый секретарь посольства в Берлине Юрий Шевченко и сотрудник Третьего европейского департамента МИДа РФ Руслан Карсанов – нынешний генконсул РФ во Франкфурте. Они решали все политические проблемы. Наши отношения с обоими быстро стали дружественными, а затем переросли в сердечные. Мы встречались и в Берлине, и в Москве, и всегда успешно. Я могу сравнивать эти отношения с отношениями с моими коллегами по НАТО. Так вот, отношения с западными коллегами были всегда только дружественными, но не сердечными. Им не хватало «широкой русской души» (произносит по-русски).
Я с чувством гордости и радости смотрю на казацкий скипетр, которым меня наградило командование ЗГВ.
– Вы и сегодня в строю. Вы один из основателей и активный участник проекта «Русская платформа». Что это за проект, и какие цели он преследует?
– Цель нашего проекта – установление таких тесных взаимоотношений между ФРГ и РФ, какими они были ранее между Пруссией и Российской империей, когда отношения были основаны на таких понятиях, как дружба и честь. Мы имеем тесные контакты с торгово-промышленной палатой, союзом промышленников и предпринимателей РФ, с российскими госструктурами и элитой политики и экономики с одной стороны, а также с аналогичными по уровню структурами ЕС и представителями западного бизнеса – с другой. Наша платформа предлагает предпринимателям обеих сторон, желающим иметь бизнес-проекты в РФ и ЕС, свои услуги.
– Herzlichen Dank, Herr Oberst, за интересную и содержательную беседу. Вы дали нашим читателям возможность вернуться на 20 лет назад и стать свидетелями этих судьбоносных для наших стран и порою трагических событий.
– Я твёрдо уверен, что Россия и Германия никогда не вернутся к политике противостояния. Этому учит наш общий трагический опыт. Вашим читателям желаю комфортно чувствовать себя в нашей гостеприимной стране.
Беседовали: Александр Черкасский, Олег Цилевич, Вадим Горелик
