20 марта 2015 года исполнилось 100 лет со дня рождения известнейшего русского пианиста Святослава Теофиловича Рихтера (1915-1997). Деятельность его отмечена многими званиями и наградами на родине и за рубежом (Википедия перечисляет 23 основных, в том числе – Народный артист СССР, Герой социалистического труда, Лауреат Ленинской, Сталинской и Государственной премий, международной премии «Грэмми» и т.д.).
К знаменательной годовщине появляется множество публикаций, телевизионных передач, организуются концерты. В московском Пушкинском музее 18 февраля открылась выставка «Святослав Рихтер. От первого лица». Включены собственные работы Рихтера (он хорошо рисовал и даже в юности намеревался стать художником), произведения из его художественной коллекции, а также фото и личные вещи, рассказывающие о жизни пианиста. Откликнемся и мы этой статьёй на славный юбилей.
Родословная
Будущий пианист родился в Житомире в семье пианиста, органиста и композитора Теофила Даниловича Рихтера. Святослав Рихтер воссоздаёт свою родословную. Я с удовольствием с ней познакомилась – ведь долгое время мы мало знали о своих предках, а теперь восстанавливаем прошлое. История семьи, со слов самого Святослава Теофиловича, такова: дедушка по отцовской линии – Даниил Рихтер – был колонист-немец из Березина – города, до революции находившегося на территории Польши. Дедушка был настройщиком музыкальных инструментов, имел мастерские в Березине и Житомире.
Младшим сыном Даниила Рихтера и его жены Маргариты Ивановны, родом из Тюрингии, былТеофил. Способного мальчика родители направили учиться в Вену, в консерваторию, и в Житомире он появлялся только на лето. По окончании учёбы по классу композиции и фортепьяно (в1901 году) он прожил в Австрии ещё 10 лет, был «домашним музыкантом сначала в одном замке, потом в другом,.. играл в Сербии при дворе королевы Драги», – повествует Святослав. В 1912 годуТеофил вернулсяв Житомир и в 1914 году женился на Анне Павловне Москалёвой. Отец её – Павел Петрович Москалёв – русский дворянин, помещик, мать – Елизавета фон Рейнике – тоже дворянка (надо полагать, немецкой крови).
В 1915 году у Теофила и Анны Рихтеров появился на свет Святослав. Первое время семья оставалась в Житомире, потом отец получил приглашение в Одесскую консерваторию и молодые Рихтеры перебрались в Одессу. Ребёнка определили в немецкий детский сад. «До семи лет я был в русской среде, а в Одессе началась скорее немецкая. И я, откровенно говоря, очень тосковал по русской. Но папа ведь был немец», – делится впечатлениями Святослав Теофилович. И об одесских днях: «Это былинастоящие «Дни Турбиных», только не в Киеве, а в Одессе. Обстановка приподнятая, немного бесшабашная, музыка, любовь и опасность».
Музыка в доме
Дома отец каждый день играл на фортепьяно по два-три часа, так что с ранних лет мальчик рос с музыкой. Слушал в кирхеигру отца на органе, а когда стал постарше, получил ключи и мог приходить по ночамупражняться на органе. Бывал с родителями в опере. И сам играл, легко читал ноты с листа, любил импровизировать. Уже в 10 лет создал несколько сонат и даже написал оперу. Считается, что Рихтер не имел базового музыкального образования. Но нельзя же написать оперу, не зная нотной грамоты! Музыкальные азы ему преподавали родители. Ежедневных многочасовых разучиваний гамм в его детстве действительно не было. Но был талант и плюс музыкальное окружение, что и восполнило недостаток нудных занятий.
В 15 лет он стал аккомпаниатором в одесском Доме моряков, затем в филармонии, Оперном театре. В 19дал первый сольный концерт – в зале Клуба инженеров исполнял Шопена.
В Москве
И вдруг резкий поворот: в 1937 году Святослав отправился в Москву поступать – ни много, ни мало – в консерваторию. И как часто случалось – ему повезло.Общие знакомые свели его с известным пианистом и преподавателем консерватории Генрихом Густавовичем Нейгаузом. Вот воспоминания Нейгауза о первой встрече с Рихтером: «Студенты попросили прослушать молодого человека из Одессы, который хотел бы поступить в консерваторию в мой класс… И вот он пришёл. Высокий, худощавый юноша, светловолосый, синеглазый, с живым, удивительно привлекательным лицом. Он сел за рояль… и заиграл. Играл он очень сдержанно, я бы сказал, даже подчёркнуто просто и строго. Его исполнение сразу захватило меня каким-то удивительным проникновением в музыку. Я шепнул своей ученице: «По-моему, он гениальный музыкант»…С этого дня Святослав Рихтер стал моим учеником».
Непросто ему было с таким подопечным. Очень уж самостоятельный, не любил делать, что не хотел: пропускал занятия, даже экзамены. Например, Рихтер рассказывает, что однажды в день экзамена, хотя и подготовился к нему, отправился почему-то в Текстильщики (это дальняя окраина Москвы в те поры), гулял весь день по переулкам, а в консерваторию всё-таки явился, но вечером, когда экзамены закончились. Может кто-нибудь позволить себе такое поведение: угроза быть отчисленным, остаться без диплома, и, тем не менее, пойти гулять куда-то на задворки? А Рихтер мог – такой он был человек настроения. В результате дважды его отчисляли. И бедный Нейгауз обивал пороги начальства, хлопоча о восстановлении любимого неуправляемого ученика. К счастью, добивался своего.
Такое же самоуправство – в проблемах с жильём. Получил место в общежитии, но жить там не захотел. Кочевал по друзьям. А время ведь было такое, что большинство жили в коммунальных квартирах. Но ничего, теснились. Один год прожил у Нейгауза, спал под роялем. «Нейгауз был мне как отец, – вспоминает Рихтер даже через десятки лет. – Он был замечательный человек… похож на моего отца как тип, только гораздо легче. Он освободил мой звук и дал ощущение пауз…».
Всё у Рихтера по настроению. Не хотел учить гаммы – не учил. Не хотел сдавать экзамены – не сдавал и так далее. А в студенческом музыкальном кружке, целью которого было «ознакомление с новыми сочинениями и малоизвестной музыкой», занимался с удовольствием: играли «то в четыре руки, то в восемь рук».
В марте 1941 года впервые в столице состоялось публичное выступление молодого музыканта: играл в зале Чайковского Пятый концерт Прокофьева, дирижировал автор. С тех пор возникла дружба и постоянное сотрудничество композитора и пианиста. И вот уже Рихтеру доступен самый престижный Большой зал консерватории: в декабре того же года исполнение концерта Чайковского. Оба выступления прошли с огромным успехом, в Москве заговорили о новом ярком явлении в музыкальной жизни.
Тёмная страница
А в Одессе – трагедия. Рихтер назовёт её «тёмной страницей» биографии. В 1941 году отец его был обвинён в шпионаже и расстрелян перед вступлением немцев в Одессу. Потом при отступлении немецких войск ушла в Германию мать и потеряладаже возможность переписываться с сыном, пропала для него. «А я ведь ничего не знал, я жил тогда в Москве», – пишет Святослав. Он думал, что родители погибли в оккупацию, и узнал об этих событиях лишь спустя 20 лет. В 60-е годы, когда получил возможность выезжать за рубеж, разыскал и навестил мать, она жила под Штутгартом. Присутствовал и на её похоронах 13 апреля 1963 года.
Гастроли, гастроли
В Москве следовали новые выступления, каждое с огромным успехом. Слава росла. В 1941 году с началом войны консерватория была эвакуирована. Рихтер остался в опустевшем городе. Не было постоянного жилья, инструмента. Но опять же выручали друзья. В первую очередь давняя его поклонница художница А.И. Трояновская, которая предоставила в его распоряжение свой рояль, доставшейся ей от знаменитого музыканта Метнера. И пианист трудился, сколь было возможно. Он вспоминал потом, что «по-настоящему» стал заниматься с начала 40-х годов. С 1942 года возобновились многочисленные концерты, гастроли по всей стране, проходившие с неизменным блистательным успехом. Выезжал с агитбригадами на фронт. 5 января 1944 года впервые выступил в послеблокадном Ленинграде: «Помню, публика на концерте сидела в шубах, окна были выбиты, а мне было не холодно, если я играю – мне не холодно. Это был очень хороший концерт… Седьмую сонату Прокофьева выучил за четыре дня». (Обычно дляосвоения этой сонатымузыкантам требуются недели, а то и месяцы, говорят специалисты).
В 1945 году Рихтер получил первую премию на Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей. Играл «Дикую охоту» Листа. Один из музыкантов, присутствовавших на конкурсном концерте, вспоминает: «Перед нами был исполнитель-титан… Предельная стремительность темпа, шквалы динамических нарастаний, огненный темперамент… Хотелось схватиться за ручку кресла, чтобы устоять перед дьявольским натиском этой музыки». Но и в исполнении «завораживающего пьяниссимо», тонких раздумчивых мелодий ему не было равных. Нейгауз писал о его искусстве перевоплощения: «Когда он заиграл Шумана после Гайдна, всё стало другим: рояль был другой, звук другой, ритм другой, характер экспрессии другой; и так понятно почему – то был Гайдн, а то был Шуман, и Рихтер с предельной ясностью сумел воплотить в своём исполнении не только облик каждого автора, но и его эпохи».
В 1947 году Святослав Рихтер закончил консерваторию, причём в качестве государственного экзамена ему был зачтён успешный концерт, данный в Большом зале консерватории.
На одном из выступлений Святослав Теофилович встретился с известной уже певицей Ниной Львовной Дорлиак. «Она мне ужасно понравилась, -рассказывал Рихтер, – выглядела, как принцесса». Они познакомились и в 1946 году поженились. Рихтер поселился в коммунальной квартире у Дорлиак. Соседей было много, но ничего, к коммуналкам тогда привыкли, а Святослав, по словам супруги, «был неприхотливым». Потом, конечно, жизнь изменилась. На Бронной они будут занимать две соседние квартиры, соединённые специально прорубленнойдверью. Каждый – на своей половине. Причём, отмечают все мемуаристы, у себя Рихтер специально не установил телефон. Если нужно, ходил звонить к супруге. Об отношениях Рихтера и Дорлиак ходило множество пересудов. А вот как на вопросы журналиста о семейной жизни Рихтера ответила президент Пушкинского музея Ирина Антонова, хорошо знавшая эту семью: «Они были на «вы», всегда на «вы»… Рихтеры были очень воспитанными людьми, и в тайны своей супружеской жизни никого не посвящали». По-моему, достойный ответ.
Гастролировал Рихтер по-прежнему много, но, несмотря на известность, только в СССР. Его это не волновало. Он с не меньшим удовольствием, чем за рубеж, ездил в Сибирь: «Я готов сыграть и в школе без гонорара, играю в маленьких залах без денег, мне всё равно…» Однажды проехал через весь Советский Союз от Москвы до Владивостока и обратно, дав в больших и малых городах более полутора сотен концертов. Он хотел донести настоящее искусство и до жителей глубинки. Не так важны ему деньги и успех, как сама музыка: «Я не играю для публики, я играю для себя, и чем лучше играю для себя, тем лучше воспринимает концерты публика».
Иногда при разучивании новой вещи готовился по 12 часов в день. Но возмущался, когда ему приписывали неуёмную одержимость: «Со своей немецкой педантичностью я давно уже решил, что три часа работы в день станут моей нормой, которой я и старался по возможности придерживаться». Но всё-таки приходилось нарушать этот график при срочном разучивании новых произведений. Ведь им было подготовлено около 80 программ.
Продолжение следует.
