— Господин Шефер-Гюмбель, Вы многократный кандидат от партии социал-демократов, несколько раз участвовали в политических выборах. Приходилось ли Вам в преддверии выборов обращаться к электорату, прибывшему из бывшего Советского Союза?
– Да, круг избирателей прибывших в Германию из бывшего Советского Союза уже давно имеет вес в коммунальной политике. Среди моих соратников по партии в моем избирательном округе в городе Гиссен есть несколько представителей поздних переселенцев. В основном это женщины, как, например, Татьяна Крайтер из Гиссена, Наталья Павлик из региона Веттерау и Виктория Шпигельберг-Каменс из Лимбурга. Это политики, придерживающееся точки зрения, что проблемы интеграции тесно связаны с социальными вопросами, как то доступное жилье, рабочие места, доступ к образованию.
О себе лично могу сказать, что мне близок русский язык, так как моя жена в свое время окончила факультет славистики и училась в Казани. Русским языком она владеет по сей день.
– Каким Вы видите этот электорат?
– Неоднородным. Нам известно, что среди выходцев из бывшего Советского Союза есть люди с очень разным образом жизни, с разными убеждениями. Обычно, по чисто внешним факторам, этих избирателей делят на поздних переселенцев и еврейскую эмиграцию. Кстати, не будь у нас этой второй группы, большинства еврейских общин Германии сегодня бы просто не существовало.
К вопросу о пенсиях
– Вопрос, адресованный Вам в Вашем качестве заместителя председателя общегерманской партии СПД: о пенсиях. Рабочий стаж эмигрантов из СССР в Германии рассматривается по-разному. Поздние переселенцы наследуют стаж в пользу своих накоплений в немецкой пенсионной кассе. Беженцы из еврейского контингента – нет. Та же логика применима к «материнской пенсии», закон о которой приняла Ангела Меркель. Для евреев она не существует. Что с этим делать?
– Да, это так. Правительство канцлера Коля в свое время так решило. Советский стаж поздних переселенцев учитывается в счет здешней пенсии до определённого порога. Этот вопрос следует решать на федеральном уровне. Правящей сегодня коалиции проблема грядущей нехватки материальных средств к существованию среди бывших эмигрантов, вступающих в пенсионный возраст, известна. Свидетельство тому – действующий коалиционный договор, в котором зафиксировано намерение создать целевой фонд для выплаты финансовых компенсаций тем лицам, которые будут признаны нуждающимися. Я одобряю создание такого фонда и надеюсь на положительный результат проверки такого законопроекта.
Причины недостатков интеграции
– Период основной волны эмиграции из Советского Союза в Германию – вторая половина девяностых – совпала с вашей научной деятельностью на кафедре политологии. Вы изучали вопросы европейской интеграции. Что вам сообщает ваш научный ум о большом количестве голосов, отданных поздними переселенцами в пользу партии АФД на выборах в бундестаг 2017 года? Можно ли такой выбор, спровоцированный, вероятно, страхом финансовых потерь в следствие гуманитарных проектов правительства ФРГ, назвать результатом толковой интеграционной политики?
– Этот вопрос врезается в самую сердцевину самого крупного общественного конфликта Германии на сегодняшний день. В преддверии выборов в бундестаг и по сей день я утверждаю, что нам в Германии удалось совладать с гуманитарным кризисом без существенных потерь для общества или отдельных лиц. Иными словами: ни у кого ничего не убыло, ни в материальном, ни в иных смыслах, от того, что в Германию прибыли беженцы. Тем не менее, я признаю, что у населения есть причины для критики. Существует ряд нерешенных проблем на рынке жилья, труда и т.д., которые как-будто отошли на задний план. О них не стоит забывать.
Что касается конкретных политических предпочтений среди поздних переселенцев, стоит отметить, что здесь налицо дефицит интеграции. Тот, кто голосует за АФД, скорее всего, недостаточно сам задействован в политической деятельности во благо улучшения, в том числе и собственной ситуации. Каждый выбирает для себя…
– Дефицит интеграции имеет свои истоки. Сложности выходцев из СССР социо-культурного характера долгое время никого в местном обществе не интересовали, а в политике и по сей день о них никто не вспоминает. В 90-е поколению детей усложняли доступ к образованию, не принимали в гимназии. На сегодняшний день это поколение детей голосует отчасти как немцы из бывшего ГДР. Какие конкретные меры по улучшению, например, доступа к образованию будет принимать партия социал-демократов?
– Наша система образования вообще и в принципе сдерживает социальный рост, направляет детей не по способностям, а исходя из социо-экономического статуса родителей. Это доказано и это неправильно. Я вам говорю об этом в своем качестве сына профессионального солдата и дальнобойщика. Мне известны эти сложности. Тем не менее, я не считаю нужным создавать отдельные фонды поддержки для этнических групп, как это делается в США. В соответствии с европейскими принципами мы не поощряем диаспоры по отдельности, мы стараемся их перемешивать, в том числе с местным обществом. Поэтому студенческие стипендии в Германии выплачиваются исходя из дохода родителей. Другое дело, что иной раз местному обществу приходится втолковывать, что интеграция не равнозначна с ассимиляцией…
– Вы состоите в совете управления радио и телевидения земли Гессен. Почему на телевидении не видно представителей нашей эмиграции? Явно применяются квоты: мы видим ведущих с турецкими корнями, с итальянскими. Но вот самих себя мы не видим. Это как понимать?
– А очень просто. Я недавно выдвинул кандидатку на одну из должностей в моей будущей правительственной команде. Я предложил назначить женщину-политика из бывшей Югославии на работу по вопросам интеграции. На что мне ответили: по ней не видно, что она иностранка. К тому же сербы и хорваты – христиане. Это тоже якобы не годиться для показного примера успешной интеграции.
– То есть мы имеем Хелене Фишер и Владимира Каминера, а все остальные, в противоречие сказанному Вами же выше, слишком успешно «проинтегрировались»?
– Вот видите, я даже не знал, что Хелене Фишер приезжая. У Каминера в наличии хотя бы слышимый акцент. А когда нет и акцента, вас не выберут в целях демонстративного подхода.
– В продолжение темы: как Вам кажется, интеграция в Германии – явление существующее или это призрак, химера?
– Интеграция существует, это для меня однозначно. Однако нашему обществу на данном этапе сложно себе в этом признаться. Мы всё делаем вид, что миграция в Германию еще только планируется в будущем, и тогда уж мы к ней подготовимся. А на самом деле этот поезд давно ушёл. Немецкий поэт Ф. Гельдерлин когда-то сказал: «Чужое стоит знать равно хорошо как свое». И вот в чём наша проблема: мы в Германии не в состоянии определить, что же такое наше „своё“. Это кризис идентичности. Этим занимаются ученые.
– Вы в шутку назвали своих соотечественников «био-немцами». Находят ли био-немцы для себя преимущества во взаимной интеграции с прибывшими и прибывающими?
– Так же как группы прибывающих к нам людей немецкое общество не однородно. Однако стоит отметить, что вопрос отношения к эмигрантам и вообще другим этническим группам среди урожденных немцев не связан с принадлежностью к социальной прослойке, к какой-либо профессии или полу. Это отношение определяется в первую очередь воспитанием. И, да, те, кто воспитан в традициях отторжения расизма, находят в процессе интеграции индивидуальную пользу.
Важная тема – безопасность
– Нас волнует вопрос безопасности в городах, где мы проживаем. После Берлинских терактов во Франкфурте пешеходную зону охраняют крупные бетонные заграждения. Такие меры предосторожности отдаленно напоминают Израиль. Достаточно ли внимания уделяют вопросам безопасности до и после выборов?
– Вопросы безопасности важны и я уже назначил уполномоченную по этим вопросам на случай победы на выборах. Это – Нэнси Фэйзер. Социал-демократы также требуют дополнительные кадры и патруль для каждого полицейского участка в нашей земле. И всё же вопросы обеспечения населения жильём, улучшения общественных транспортных связей и т.д., с моей точки зрения, важнее. Мы не живём в Израиле, где проблема безопасности стоит намного острее и ей уделяется больше внимания. Хотя можно утверждать, что впервые со времен 70-х мы вновь имеем дело с терроризмом внутри страны.
