Оторвавшись от родных мест и подавшись в Российскую империю, переселенцы практически потеряли связь со своей родиной. Не они были первыми, не они последние, кто покидал родной дом и устремлялся на чужбину в поисках лучшей жизни. Население Канады, Австралии, США почти полностью состоит из потомков колонистов, в том числе и немецких.
Продолжение. Начало в № 9(255)
Колонисты
Партия за партией приезжали переселенцы. Дорогой большинство из них не только издержали свои скудные средства, но и вошли в долги. Резкая смена климата повлияла на здоровье, особенно пострадали дети и женщины. А тут еще на месте ждало их разочарование.
Многие имели о России лишь смутное представление, хотя здесь побывало немало путешественников из Европы. Они описали эту страну в своих путевых заметках, которые были переведены и на немецкий, но мало кто из переселенцев читал эти книги. Они судили о стране, в которой им предстояло жить, по рассказам «людей бывалых», да по хвалебным речам вербовщиков.
Приехали переселенцы, увидели, где им предстоит жить, и растерялись. «О друзья мои, когда мы прибыли в Саратов, я упал духом, — бывший офицер Платен был настолько потрясен, что написал поэму. —…Смотрите, дети, смотрите: перед вами город казаков. Сходите с корабля, вам покажут места, где выращивают кукурузу, где зреют, как нам говорили, в садах яблоки, сливы, инжир, где все растет как на дрожжах — словно в райских кущах! Будьте свободны, счастливы, приветливы! Хотя сердце сжимается от боли, на лице по-прежнему улыбка. Через четверть часа вы получите землю! Отныне вы все — колонисты».
Саратовское Поволжье не случайно было выбрано для расселения иностранных «хороших земледельцев, садовников, скотоводов, ремесленников». Необъятная ковыльная степь за Волгой настолько обширна и пустынна, что можно было проехать целые сутки, не встретив жилья, и чем дальше от Волги, тем чаще попадались кочевые киргизы, переходившие степи с одного пастбища на другое.
Переселенцы «привезли» на Волгу и свои традиции, стереотипы жилища, включая планировку усадьбы, плановое и объемное решение дома, других построек, принятые в землях Германии. Жилые дома колонистов разительно отличались от соседних крестьянских.
С началом строительного сезона переселенцев доставляли на место будущего их жилья, снабжали строительными материалами, и под присмотром опекуна или Саратовской конторы КОИ начиналось возведение построек. Нередко в помощь колонистам призывались государственные крестьяне. Целый городок возводился в считанные недели за счет государственной казны.
Как чуда небесного ждали переселенцы, когда въедут, наконец, в свои дома. Все постройки были практически одной планировки. Строительством занимались мужчины, а вот внутренняя отделка — это уж дело женщины.
Несмотря на то, что среди колонистов были лютеране и римско-католики, все они соединились в одну церковную общину и решили строить деревянную кирху.
Со страхом поселенцы ждали приближающуюся зиму, они помнили свой путь по бездорожью и грязи, а потом по лютому морозу. И хотя теперь у них было жилье, но непривычным к здешнему климату чужеземцам это не казалось большим утешением.
Исторические факты
Этих людей называли «колонистами». Первые из них поселились на берегах Волги близ города Саратов. Внук Екатерины, император Александр I, продолжил поселенческую политику в духе своей бабушки, несмотря на то, что всё оказалось сложнее, чем казалось.
Немцы поначалу проживали преимущественно в сельской местности, занимались сельскохозяйственным трудом. Прошло немало времени, пока общая неустроенность низового Поволжья уступила место нормальной жизни. Благосостояние переселенцев быстро возрастало. По новой реформе колонисты теперь стали «поселянами собственниками» и были уровнены с государственными крестьянами. Широкое применение капиталистических методов хозяйствования привело к созданию крупных помещичьих хозяйств.
Результаты миграции превзошли все ожидания. Немцы заселяли наиболее плодородные земли Прибалтики, Нижнего Поволжья, Царства Польского, Южной Украины, Крыма. Прилив переселенцев возрастал, и государыня, опасаясь неминуемых замешательств в их устройстве, прекратила приток новых колонистов до тех пор, пока прибывшие не будут размещены как следует. Поволжское водворение обошлось казне до пяти миллионов рублей.
Все поселенцы на казенных землях принимали российское подданство; присягу каждый осуществлял по своей вере и обрядам. Переселенцы в России свободно исповедовали свою веру, пользовались правами гражданина Империи на территории всей страны, могли свободно распоряжаться своим имуществом, правда, при выезде за пределы России выплачивали трехгодовую подать с нажитого капитала. Все колонисты наделялись от казны участками земли в размере, согласно заключенным при поселении условиям.
Немецкие иммигранты основали в Российской империи в период от 1764 до 1880 года десять немецких поселений. Каждое поселение состояло из нескольких колоний. Одна колония соответствовала одной деревне. Колонии находились в Саратовской, Самарской, Петербургской, Екатеринославской, Таврической, Херсонской/Одесской, Волынской губерниях и на Кавказе.
На новом месте
Франкфуртцы были далеко не единственной партией, прибывшей в Саратов. Переселенцы приехали из Вестфалии, Пфальца, Баварии, Саксонии, Швабии, а также из Эльзас-Лотарингии и Швейцарии. Одни ехали за славой и чинами, другие — за богатством, третьи, а их было большинство, просто в поисках работы, которую в огромной бескрайней России найти было гораздо легче, чем в маленьких государствах и княжествах раздробленной Европы. Сказалось на массовой миграции немцев в Россию и перенаселение в германских землях.
Время от времени в колонию поступало пополнение, правда, не такое большое, как первое время. Первая настороженность к новичкам прошла. Местные видели, что колонисты — люди порядочные, доброжелательные, а главное — работящие и деловые.
Пашня и жниво — такая работа, при которой колонисты старались не терять ни минуты времени. На поле отправлялись на всю неделю. Старались выехать своевременно, чтобы еще засветло приехать на место и расположиться лагерем. Еда в поле была простая: пшенная каша с кусочком сала или клецки с вареным картофелем и вообще те блюда, которые не требуют много времени на приготовление.
Когда наступала суббота, в четыре часа всякая работа прекращалась, и колонисты возвращались в село со всем своим имуществом, чтобы уже в воскресенье часов в шесть опять выехать, если работа еще не закончена.
После пашни наступало некоторое затишье. Тем не менее день в колонистской семье начинался рано: около 4 часов уже просыпались взрослые. Дел дома много — нужно все посадить на огороде, в том числе и картофель. Здесь работа мужчин невелика, но у женщин дел — непочатый край.
Особой отрадой на новом месте были посиделки, когда девушки и женщины собирались вечером в одном из домов, занимались рукоделием и пели мелодичные немецкие песни, чаще всего о своей оставленной родине. И такая в них звучала тоска, что женщины постарше то и дело смахивали набежавшую слезу.
Во время праздничного обеда на столе колонистов суп с лапшой — куриный или говяжий, а в будний день — клецки. По традиции, привезенной из Германии, все пили кофе. Тем не менее, далеко не каждый мог себе позволить ежедневно натуральный. Поэтому часто использовали напитки из ржи или ячменя. Пили колонисты и чай, компот, кисель. Мужчины предпочитали пиво, иногда позволяли себе водку, но алкоголем не злоупотребляли.
Ужин, как и обед у колонистов происходил одновременно. Колокол указывал, когда обед или полдень, так же, как и ужин или момент заката солнца. Каждый колонист, услышав звон вечернего колокола, складывал руки и прочитывал «Отче наш»; если это мужчина, и он на улице, то снимал фуражку, если сидел, то обязательно вставал.
Сохраняя традиции
В течение долгого времени немецкие колонисты сохраняли свой язык и традиции. Когда подошла Троица, дни стали длинные, а ночи короткие. Молодежь была оживлена в предчувствии праздника, когда можно гулять до утра. Девушки же в особенности ждали этого дня, ведь именно на Троицу возлюбленный устанавливал у ворот дома, где жила избранница его сердца, длинный шест с привязанным вверху кустом зелени. В ночь после Духова дня шест исчезал. С этого момента девушка считалась помолвленной, но кто ее будущий муж — оставалось тайной, хотя это и секрет полишинеля.
Большим событием не только для семьи, но и для всей колонии было рождение ребенка. Первые дни будущая мама не вставала с постели. Соседи и восприемники кормили её, ухаживали за ней. Наряженная кума каждый день посылала сладкий суп из яблок, вишни, груш, пекла печенье, хворост, делала все, как положено.
Колонии постепенно становились на ноги, тем не менее, основную массу сельчан состоятельным людом пока было не назвать.
В колониях царила традиционная немецкая чистота. В пятницу и субботу делали уборку по дому, кроме этого, по субботам мужчины надевали белые передники и шли подметать улицу от одного дома до другого, у каждого был свой участок. Особая чистота и аккуратность соответствовали немецкому образу жизни, кроме того, уборка и поддержание порядка улиц входили в официально учрежденные правила поведения колонистов, за выполнением которых следил староста и его помощники.
Свято соблюдали колонисты все традиции, которые сохраняли трепетно: на Рождество готовили свиную ногу с кислой капустой, Новый год особым почетом не пользовался. Каким бы ни был прекрасным праздник Рождество, но самым большим торжеством считалась у колонистов Пасха.
Все три дня праздновались одинаково. Утром — церковь, после обеда — прогулки в поле за тюльпанами, причем шли только девушки и дети, а парни играли в городки или мяч. Ночью молодежь не расходилась почти до восхода солнца. Парни и девушки пели песни.
В конце третьего дня жизнь принимала свой будничный облик, и крестьяне уезжали в поле, чтобы в среду с раннего утра приступить к тяжелой крестьянской работе.
Светлым моментом были ярмарки. Все излишнее зерно или, по крайней мере, часть его продавалось, чтобы получить средства для покупки необходимых вещей, а отчасти предметов роскоши, к чему относили кафли (кахли), которыми облицовывались печи.
Богатели колонии, разрастались. Во многих семьях было по шестеро, а то и больше детей. Да вот беда, родственные браки, что заключали колонисты из-за нежелания смешиваться с другими, сказывались на потомстве. Это стало большой проблемой переселенцев.
Минул не один десяток лет, менялась жизнь переселенцев.
Цифры и факты
В Записках Министерства государственного имущества отмечалось «Въезжая в колонии, чувствуешь себя как бы перенесенным в другой край. Дома каменные. В быту видно изобилие, состояние многих до 15-20 тысяч рублей серебром государственного дохода». В колонии менонитов, а их десятки тысяч, на каждую семью приходилось несколько сот десятин земли (а у русского крестьянина — 10-15 десятин на семью).
О росте благосостояния бывших переселенцев в архивных записях приводится пример семьи Зелингер из Афанасьевского уезда. Андрей имел всего 28 десятин. Через несколько лет наследники бедного Андрея имели около 10 тысяч десятин плодородной земли. Ради этого стоило уезжать из Германии, где Андрей был скромным плотником, единственным «богатством» которого был тогда маленький домик неподалеку от Франкфурта. Он тоже ехал в Россию в обозе, как и другие, надеясь на лучшую жизнь, и удача улыбнулась ему. А точнее, трудолюбие и предприимчивость нашли благодатную почву.
Однако положение российских немцев резко изменилось в годы Первой мировой войны. Мания шпионажа и предательства захлестнула районы их проживания. Антинемецкая кампания достигла своего апогея осенью 1914 года, когда в ряде крупных городов прошли черносотенные погромы. А через год вышел Высочайший Указ Николая II, по которому немецкое население Поволжья, а затем и других районов подлежало изгнанию с родных мест в Сибирь. Но революция отодвинула эту акцию. На какое-то время.
Успехи
О вкладе немцев — трудолюбивых крестьян, умелых ремесленников, знающих коммерсантов, талантливых ученых, терпеливых учителей, ярких людей искусства — во все сферы жизни России написаны тома. От первой железной дороги до первой консерватории, от лучшей больницы до лучшей гимназии — ко всему приложили руку российские немцы.
Реформы начала 1860-х годов открыли немецким предпринимателям, промышленникам, торговцам пути в города Империи. Росла и крепла немецкая буржуазия. По ряду ведущих отраслей капиталы российских немцев составляли: в электротехнической — до 80 процентов, в банковском деле — около 30 процентов. Могущественны стали магнаты мануфактурной промышленности — бароны Кнопы. Кстати, в мануфактурах большинство предприятий было основано на капиталах российских немцев (Гюбнер, Шиндель, Кренгольмская мануфактура). Фабрикант Кноп — выходец из Бремена. Став банкиром, он финансировал предпринимателей России, прежде всего в хлопчатобумажной индустрии. Кноп контролировал работу многих мануфактур, в том числе известных на всю Россию Морозовской, Малютинской, Хлудова, Якунчикова. Практически Кноп стал монополистом в этой отрасли. В народе говорили: «Нет церкви без попа, нет фабрики без Кнопа». Гремели на всю Россию фирмы Форрейна, Юргенсона, Циммермана, Листа, Меллера, Эрманса и других российских немцев. Широко известны такие фирмы, как Зингер & Со и Зименс.
Российская Академия наук основана в Петербурге в 1724 году Петром I. Из 13 сотрудников первой академии было 9 немцев. До конца XVIII века академия насчитывала 111 членов, из них 67 немцев. Из 11 президентов Академии до 1914 года было пять немцев.
Понятия «немец» и «врач» или «аптекарь» долгое время были в России синонимами. Немецкие врачи практиковали в России уже с XV века. Позже они основали медицинские учреждения, как аптеки и больницы.
Чужбиной казалась поначалу переселенцам из Германии Российская Империя, куда приехали они в надежде на лучшую долю. Постепенно обживались, приживались, пускали на новой для них земле корни. Рождались в России дети, внуки, пра-праправнуки первых колонистов. Но по-прежнему считали они себя немцами. Из поколения в поколение передавались традиции, язык и дух своего народа.
Продолжение следует.
На основе архивных документов
