Зачем немцам президент?
Президентский пост в Германии, по большому счету, настолько незаметен, что многие иностранцы даже не забывают, а попросту совершенно не знают, что такой существует. Даже в ФРГ некоторые политики самого высокого уровня порой путаются в вопросах, связанных с президентом страны: так, совсем недавно сама канцлер Ангела Меркель в одном из телеинтервью вдруг заявила: «Я, как глава немецкого государства…». Что именно она хотела сделать, как глава немецкого государства, после этого уже никого не интересовало: главой государства, по конституции страны, является не канцлер, а президент.
Тем не менее, несмотря на столь громко звучащее определение, немецкий президент, по сути, похож на британскую королеву, которая, как известно, владеет, но не правит. Прямого влияния на текущую политику у него нет. Официально именно он назначает правительство и увольняет его в отставку – на деле же, он лишь подписывает документы, составленные не им. Официально он представляет государство на международной арене – на деле, политический курс Германии определяет глава правительства – то есть, канцлер.
Единственное, что по закону находится в полном распоряжении немецкого президента – это раздача наград и помилований. Тут ему никто и ни в чем не смеет возразить: именно он определяет, достоин ли тот или иной кандидат высших государственных орденов или стоит повременить и подумать еще раз; именно ему подвластно – выйдет ли на свободу осужденный преступник или сидеть ему там, где определил строгий суд. Впрочем, следует заметить, что ни одной, ни другой функцией немецкие президенты, как правило, не злоупотребляют.
Более того: даже в случае войны и гибели или выхода из строя абсолютного большинства членов правительства Германии, президент не может взять на себя функции правителя. До тех пор, пока жив и дееспособен хоть один министр – пусть даже министр культуры или социального обеспечения – президент не станет фактическим главой немецкого государства. А уж если вдруг некая катастрофа повыбивала всех членов правительства – тогда лишь президент имеет право взять власть. Но ненадолго: в течение жестко определенного конституцией срока он обязан подготовить в стране новые выборы, после чего передать власть вновь сформированному правительству.
Если он попытается каким-нибудь образом затянуть эту процедуру ради сохранения собственной власти над Германией – ее жителям конституция дает право восстать с оружием в руках против узурпатора. К слову сказать, такой пункт конституции, «право на восстание», является почти уникальным: кроме ФРГ, он существует лишь в США, но там он давно уже так обременен многочисленными поправками, что, по сути, прекратил свое существование. В Германии эта статья конституции является одной из так называемых «незыблемых»: вместе со статьями о правах человека и гражданских правах, ее по закону запрещено менять, дополнять и упразднять.
Немцы ввели ее в свою конституцию вовсе не случайно: как известно, именно президент Веймарской республики, всеми уважаемый и заслуженный маршал Гинденбург, фактически отдал правление страной канцлеру Адольфу Гитлеру. Посмотрев, что из этого получилось, наученные горьким опытом граждане Германии решили, что никогда больше не допустят того, чтобы такое количество реальной власти в их стране сконцентрировалось в одних руках – будь то хоть самый лучший человек на всем белом свете.
Так почему бы, – задают вопрос многие «непосвященные» – вообще не упразднить президентский пост, если уж он оказывается абсолютно не нужным? Государственная машина катится своей дорогой и без него, а живописный берлинский замок Бельвю, традиционную резиденцию главы немецкого государства, можно отдать под очередной музей. – Никак нет, – рапортуют немцы, – наш президент нам жизненно необходим. Он олицетворяет собой ни больше ни меньше – совесть страны.
Президентская должность, прежде всего, означает мощнейший моральный авторитет, на нее избираются не ставленники партий и не активные политические деятели, а люди, пользующиеся уважением и, более того – почтением во всех слоях общества, вне зависимости от политических пристрастий. Именно поэтому президента избирают не прямым всенародным голосованием, а с помощью представителей: раз в пять лет в Берлине проходит так называемое Федеральное собрание, в число делегатов которого попадают лишь самые уважаемые в стране деятели культуры, искусства, общественные активисты и ученые. Их делегируют как политические партии, так и общественные организации, но жесткой привязки здесь нет: нередки случаи, когда от христианских демократов в Федеральное собрание попадают, к примеру, члены партии «зеленых», а от социал-демократов – просто беспартийные. Это моральное влияние, на деле, выливается во влияние политическое. Так, хотя президент страны имеет право отказаться подписать тот или иной закон, если считает его неправильным. В этом случае законопроект отправляется на доработку, а если президент выскажет свое недовольство вторично – в этом случае правительство имеет право заставить его подписать бумагу… но ни один немецкий канцлер в здравом уме и твердой памяти не посмеет этого сделать. Закон дает ему такое право, а традиция – отнимает.
То же самое с составом того или иного правительства: президент не имеет права отказать тому или иному министру в назначении, но может высказать канцлеру свои пожелания на этот счет – и, как правило, эти пожелания не просто учитываются, но исполняются. Хороший немецкий президент не боится вступать в конфликты с канцлером, но при этом не злоупотребляет своими неписаными правами – ведь если часто вмешиваться, в конце концов это надоест всем.
Хорст Келлер – лучшего не надо?
Нынешний, только что переизбранный на второй пятилетний срок президент Германии Хорст Келлер, по праву считается одним из лучших президентов, какие только были в послевоенной ФРГ. Он импонирует абсолютному большинству немцев: опросы показали, что, будучи избранным на свой пост пять лет назад, он мог похвастаться рейтингом популярности где-то около 78%. Сегодня этот показатель снизился до 69%, но большинство аналитиков полагает, что это произошло в связи с общим ухудшением настроения немецких избирателей – мировой кризис дает о себе знать. Келлер, младший сын немецкого крестьянина – настоящий «self made man» («человек, который сам себя сделал»): от сына беженца (его семья бежала во время войны сначала из польского Скрибишова, потом из ГДР в ФРГ), солдата танкового батальона и лейтенанта запаса он прошел долгий путь до заместителя министра финансов, а позже – до исполнительного директора Международного Валютного Фонда (МВФ). Следует заметить, что этот весьма хорошо оплачиваемый и влиятельный пост он оставил ради кресла президента Германии – несмотря на то, что влияние, которым обладает во всем мире руководитель МВФ, ни в какое сравнение не идет с ограниченными правами главы немецкого государства.
Тем не менее, Хорста Келлера это не остановило – и вот, он оказался избран уже на второй срок, причем за него проголосовали даже некоторые представители «зеленых», наперекор линии собственной партии, поддерживавшей соперницу Хорста Келлера, ректора Лейпцигского университета «Виадрина», известную в ГДР правозащитницу Гезине Шван. Келлер, официально член Христианско-демократического союза, никогда не стеснялся поставить на место даже лидера собственной партии, канцлера Германии Ангелу Меркель, если та вдруг, что называется, «зарывалась».
В его руках эфемерная, основанная лишь на моральном авторитете власть президента превратилась в мощнейший инструмент, который он не раз и не два использовал для поддержания социального мира в стране: достаточно вспомнить, что именно он, еще задолго до начала кризиса, вмешался в нашумевшее в Германии «дело о раздутых прибылях» и призвал немецких банкиров обуздать свои неуемные аппетиты, добровольно снизить собственные астрономические зарплаты, раз уж они не готовы повышать зарплаты своим сотрудникам. В то время банкиры устами своего самого известного в ФРГ представителя, руководителя крупнейшего в стране «Дойче Банка» Йозефа Аккермана, высокомерно посоветовали немецкому президенту не лезть не в свое дело и следить за собственным карманом. Результатом оказался едва ли не тотальный бойкот, объявленный «Дойче Банку» клиентами – и резкое падение акций этого банка на бирже. Когда разразился кризис – Йозеф Аккерман выступил уже с другим заявлением, в котором призвал государство спасти банковскую систему, и теперь уже он «добровольно» заявил, что как он, так и весь «верхний этаж» его банка добровольно отказывается от половины своих доходов в пользу рядовых сотрудников банка. То есть, по большому счету, победа осталась за немецким президентом: так или иначе, а добившимся своего.
На самом деле, «банковская» история – лишь последняя в длинном ряду примеров отличной работы Хорста Келлера. Так что нынешнее его переизбрание на этот пост – не случайность, а закономерность. Его противница, профессор Гезине Шван – замечательная женщина, она пользуется в стране огромным моральным авторитетом, но немцы сочли, что в дни кризиса лучше иметь под рукой президента-экономиста, чем президента-правозащитника. Даст Бог, – рассудили они, – через пять лет все утрясется, а тогда, может, придет черед и для первой немецкой женщины-президента.
