Нынешний год объявлен ЮНЕСКО Годом Бакста – это юбилей художника Льва Самойловича Бакста (1866-1924). В Пушкинском музее Москвы открыта выставка «Лев Бакст/Leon Bakst. К 150-летию со дня рождения». Так российская столица отмечает память славного соотечественника. В названии выставки имя Бакста дано на двух языках, что подчёркивает его интернациональное значение: он прославился как театральный художник, оформлявший в Париже знаменитые «Русские сезоны» Дягилева, был, можно сказать, законодателем парижской моды начала ХХ века. К тому же прекрасный портретист, пейзажист, график, иллюстратор, декоратор. Леона Бакста заслуженно называли мульти-художником.
Детство и юность
Родился художник в Гродно в семье ортодоксального еврея Израиля-Самуила-Баруха Розенберга. При рождении мальчика нарекли Лейб-Хаим. Отец был торговцем средней руки, мать происходила из состоятельной семьи коммерсанта, поставщика сукна для русской армии. Когда дедушка переехал в Петербург, он взял с собой и единственную дочь с мужем и сыном. Будущей знаменитости тогда только исполнилось шесть месяцев, и близкие называли его Лёвушка. Потом он стал именоваться Лев Самойлович – на петербургский манер, и Леон – на европейский.
С ранних лет проявились у мальчика художественные наклонности. Отец считал увлечение Лёвушки живописью несерьёзным, но работы ребёнка показали Марку Антокольскому, и знаменитый скульптор рекомендовал родителям дать сыну художественное образование. Таким образом, после окончания классической гимназии в 1883 году 16-летний юноша поступил вольнослушателем в Императорскую академию художеств.
Первые шаги в профессии
Через четыре года Лев оставил академию. Зарабатывал на жизнь оформлением детских книг в мастерской учебных пособий писателя и педагога А.Н. Катаева. В 1889 году состоялся его дебют – участие в организованной С. Дягилевым «Первой выставке российских и финских художников», показанной в Петербурге, а затем в городах Германии: Берлине, Мюнхене, Дюссельдорфе, Кёльне. Тогда-то впервые прозвучало имя Бакст. Псевдоним Лев взял, сократив девичью фамилию матери – Бакстер. Так Лейб Розенберг стал Львом Бакстом.
На следующий год произошло знакомство Бакста с братьями Альбертом и Александром Бенуа, серьёзно повлиявшее на его становление и жизненный путь. В это время молодой Бакст придерживался ещё академического стиля, представляя свои работы на петербургских и московских выставках «Общества русских акварелистов» и Академии художеств. Бенуа ввели нового друга в свой круг творческой элиты столицы, настоятельно советовали побывать в Европе, познакомиться с современными направлениями в искусстве.
В России и за рубежом
В 1891 году 25-летний художник отправился за границу. Посетил Германию, Францию, Италию, Испанию. Через два года снова приехал в Париж и несколько лет с перерывами учился в известных студиях Ж.Л. Жерома и Р. Жюльена, где преподавали современное искусство. На жизнь, весьма скромную, зарабатывал этюдами. Но связи с петербургскими друзьями не прерывал, поддерживал переписку, да и в Россию нередко наведывался. Посещал кружок молодых художников и литераторов «Невские пиквикианцы», в который входили, в том числе, Бенуа, Дягилев, Лансере, Сомов, Остроумова, Философов. Молодёжь активно обсуждала идею создания нового художественного объединения в противовес устаревшим академическим. В 1898 году эта идея осуществилась: возникло знаменитое объединение «Мир искусства» под руководством Сергея Дягилева и Александра Бенуа. В том же году вышел первый номер его печатного органа – одноимённого журнала, художественным руководителем которого стал Лев Бакст, литературным – Дмитрий Философов.
В 1903 году 37-летний Лев Cамойлович обвенчался с вдовой художника Н.Н. Гриценко Любовью Павловной, дочерью основателя «Третьяковки» П.М. Третьякова. Для этого он принял христианство, а когда в 1910 году брак распался, вернулся в иудаизм. В 1907 году в семье родился сын Андрей, впоследствии ставший известным парижским театральным художником.
В 1906-1910 годах Бакст преподавал в художественной школе Е.Н. Званцевой в Петербурге. Среди его учеников был Марк Шагал, написавший в своей автобиографии: «Судьбу мою решила школа Бакста и Добужинского. Бакст перевернул мою жизнь в другую сторону. Я вечно буду помнить этого человека». Художник был приглашён преподавателем и в царский дом – к детям великого князя Владимира.
С 1909 года Бакст начал сотрудничать с Дягилевым, и в 1910 году, утвердившийся и прославившийся как художник-оформитель, назначенный художественным директором дягилевской антрепризы, он окончательно поселился в Париже. Покидал родину с грустью: «Жалко снега, жалко Рождества, жалко России!». Но обратно не вернулся даже после избрания в мае 1914 года академиком Императорской Академии художеств: здесь работа и слава, а там война, потом революция. Оставшиеся ему 14 лет жизни Бакст провёл не только в Париже. Он много путешествовал, лечился в Швейцарии, выезжал в Америку. Но не будем строго следовать сухой хронологии. Познакомимся лучше с творчеством художника, ведь оно главное, а не даты жизни. И познакомимся с Бакстом-человеком.
Каким был Бакст?
О себе художник говорил: «Люблю жизнь и весёлость и всегда склонен прежде к улыбке, чем к сдвинутым бровям». Любил театры, салоны, путешествия.
Обратимся к воспоминаниям Д.Е. Философова о «милом Лёвушке, незабвенном приятеле юности». Главное, что отмечает Философов в характере Бакста – «его неискоренимое добродушие и благодушие, соединённые с детской наивностью…» Многие современники, знавшие его, подчёркивали терпимость, вежливость, воспитанность. И, конечно, ум. Вот что писала Зинаида Гиппиус: «Бакст был удивительным человеком по своей почти детской, жизнерадостной и доброй простоте… у Бакста не только большая и талантливая, но и умная душа». Друзья нередко подтрунивали над ним, может быть, и потому, что он прощал их мягкий юмор, когда, например, посмеивались над его «дендизмом», яркой одеждой, хотя и со вкусом подобранной, над его рассеянностью и вспыльчивостью. Философов пишет: «…он часто сердился, кипятился. Хлопал дверями, писал друзьям «принципиальные» письма, где пространно излагал мотивы своего разрыва. Правда, эти мотивы сводились к тому, о чём спорить нельзя, о «вкусе». Достаточно было сказать что-нибудь непочтительное о Клоде Моне или признать хоть какие-нибудь заслуги за Виктором Васнецовым, чтобы Лёвушка лез на стену, хлопал дверями и писал «принципиальные» письма».
А к вопросам религиозным и связанными с ними сложностями относился спокойно. Сменил перед венчанием иудаизм на христианство, а после развода вернулся к прежней религии. Даже история с выдворением из Петербурга за «черту оседлости», по рассказам Философова, не очень тронула его. А состояла она в том, что Бакст, уже знаменитый парижский художник, по возвращении в Петербург получил предписание на основании новых ужесточившихся правил проживания евреев покинуть столицу. За него вступился вице-президент Академии Художеств граф И.И. Толстой, поднялся шум в прессе. Инцидент скоро был исчерпан. «Незлобивый, внутренне свободный Лёвушка в конце концов довольно философски относился к этим нелепостям… Да, конечно, он был евреем. Но чувствовал он себя сыном России, во-первых, и человеком, во-вторых. А главное, художником», – так комментирует Философов отношение Бакста «к нелепостям».
Добавим, что незлобивый и добродушный Лёвушка умел себя и защитить. Возмутившись несправедливым и непоследовательным поведением Дягилева, лишившего его авторства при работе над одним из проектов, он даже подал на импресарио, своего работодателя(!), в суд и выиграл процесс.
В последние годы жизнерадостность стала покидать художника, появились приступы депрессии. На некоторое время бороться с ними помогало лечение в Швейцарии.
Многогранный талант
В историю Бакст вошел, прежде всего, как театральный художник. Впервые он выступил на этом поприще в 1902 году, оформив постановку М. Петипа балета «Сердце маркизы», на следующий год – балета «Фея кукол» в Петербурге, принятый с восторгом. Но особенно громкую известность принесла ему работа над спектаклями «Русских сезонов» Дягилева. Первый им оформленный балет «Клеопатра» был поставлен в 1909 году. С. Дягилев сказал о премьере: «Успех? Триумф? – эти слова ничего не говорят и не передают того энтузиазма, того священного огня и священного бреда, который охватил зрительную залу». В немалой степени успеху способствовали костюмы и декорации Бакста.
На следующий год он оформил балет «Шахерезада», имевший ещё более шумный успех. Премьера этого спектакля состоялась в Гранд Опера. М. Добужинский писал: «Балет, покоривший Париж, был замечателен именно вдохновенной интерпретацией Бакста. Понимая и чувствуя, как редко кто из стилистов, всю магию орнамента и чары красочных сочетаний, он создал свой особый бакстовский стиль… Этот пряный сказочный Восток пленял необычайным размахом фантазии. Изысканность ярких цветов, …пышное изобилие орнамента и украшений – всё это настолько поражало воображение, настолько отвечало жажде нового, что воспринято было и жизнью».
Высоко оценил сценографию спектакля Марсель Пруст: «Передайте Баксту, что я испытываю волшебное удивление, не зная ничего более прекрасного, чем «Шахерезада». В 1911 году «Клеопатра» и «Шахерезада» были поставлены в знаменитой миланской «Ла Скала». На премьере присутствовали Л. Бакст и хореограф М. Фокин.
Продолжение в следующем номере.
