Сегодня мы поговорим ещё об одном юбиляре – 250 лет прошло со дня рождения Николая Михайловича Карамзина (1766-1826), всем нам известного автора «Истории государства Российского» и трогательно-сентиментальной «Бедной Лизы». А ведь история его жизни и деятельности намного богаче, чем создание этих творений.
Детство
О первых годах жизни будущей знаменитости, как нередко уже бывало, известно очень мало. Даже о месте его рождения долгие годы шли споры. Только недавно окончательно установлено, что родился Николай в Cимбирской губернии (а не Оренбургской, как полагали ранее) в имении отца, Михаила Егоровича Карамзина – отставного капитана. Древний род Карамзиных, по семейному преданию, ведёт начало от татарского князя Симеона Кара-мурзы, поступившего в XVI веке на службу к русскому царю и принявшему православие. Мать Екатерина Петровна, урождённая Пазухина, происходила также из старинного и небогатого дворянского рода. Она скончалась, когда Коле было 3 года. Потеря матери, раннее сиротство и унаследованная от неё склонность к меланхолии наложили заметный отпечаток на характер и творчество писателя.
После смерти супруги Михаил Егорович женился на Авдотье Гавриловне Дмитриевой, тёте известного впоследствии поэта Ивана Ивановича Дмитриева, ставшего близким другом Николая. Мальчик получил домашнее начальное образование, пополнял знания из родительской библиотеки. Когда подрос, его определили в Симбирск в пансион, открытый французом Фовелем. Проучился Коленька здесь недолго – около года. Учёба давалась ему легко, он стал первым учеником и всё свободное время «читал много книг русских». В 1778 (или 1775?) году ребёнка отправили в Москву в пансион профессора Московского университета Иоганна Матиаса Шадена. Пансион этот считался одним из лучших учебных заведений такого рода.
В пансионе Шадена
Шаден был немцем, родился в Пресбурге в 1731 году, окончил Тюбингенский университет, получив звание доктора философии. В 1756 году был приглашён только что созданным Московским университетом на должность ректора университетских гимназий – дворянской и разночинной, и оставался на этом посту 41 год до своей кончины в 1797 году. Что же преподавал Шаден? Удивительно много. Например, в программе дворянской гимназии 1757 года значилось, что он будет читать «риторику, пиитику, морфологию, руководство к чтению писателей классических, состояние военное, политическое и житие академическое, весь курс философии…». В последующие годы программы включали также логику, этику, правоведение, экономику, «науку государственного правления». Окончивший университетскую гимназию Д.И. Фонвизин, автор «Недоросля», вспоминал: «…слушал логику у профессора Шадена, бывшего тогда ректором. Сей учёный муж имеет отменное дарование преподавать лекции и изъяснять так внятно, что успехи наши были очевидны».
Пансион, в который поступил Коля Карамзин, находился в Немецкой слободе на главной улице, носившей название Немецкая (ныне Бауманская). Воспитанников было восемь человек. Сам Шаден жил в том же доме, где помещался пансион, так что отношения учителя и учеников были вполне домашними. Интересны воспоминания одного из пансионеров об этом непривычном нам учебном заведении: «Поутру каждый со своим маленьким столиком, книгами и тетрадями входил в залу и располагался, где хотел. Уроки наши проверяла профессорша по утрам, когда супруг её уезжал в университет. Утром… приходили также и другие учителя. Обед всегда представлял трапезу семейную с молитвою до и после обеда. В четыре часа начинались классы профессора. О, как любили мы собраться вокруг него, когда он в большом своём кресле, в пёстром халате и зелёном тафтяном колпаке, положа ноги на скамейку, рассказывал о разнообразных произведениях природы или событиях мира. В церковь нас никогда не водили. Профессор не занимался практически нашей нравственностью и довольствовался тем, что преподавал её во время обеда. Главными предметами его разговоров были правосудие, бескорыстие, любовь к отечеству, трудолюбие. У профессора мне было точно так, будто мать моя позволила мне погостить у детей какого-нибудь почтенного соседа. Мы не знали никакой подчинённости, любили старика как отца родного… Все мы были равны, разница существовала только в летах». Карамзину учёба давалась легко, и скоро способный подросток стал любимым учеником профессора. Дружба их сохранилась и по выходе Николая из пансиона.
Ученики занимались по индивидуальным планам, основанным на программах университетских гимназий. Особое внимание уделялось преподаванию иностранных языков, которые Карамзин освоил блестяще.
Подпрапорщик Николай Карамзин
Когда Николаю исполнилось 15 лет, отец посчитал, что сыну пора закончить обучение в пансионе и приступить к военной службе. Но юноша настоял на продолжении образования, и следующий год посещал вольнослушателем занятия в Московском университете. Изучал историю, филологию, читал «образцовых писателей Германии, Франции и Англии в подлинниках». Друг учёного А.И. Тургенев писал: «Карамзин был очень хорошо образован для своего времени, тем более что он довольно основательно знал всё, чему учился». Но отец всё-таки настоял на военной службе, и 10 сентября 1782 года подпрапорщик Николай Карамзин был записан в Бомбардирскую роту Преображенского полка, стоявшего в Петербурге.
В это время в столице служили Александр и Иван Дмитриевы, дальние родственники Карамзина. Под влиянием братьев, уже занимавшихся литературной деятельностью, Карамзин тоже взялся за перо. Первый труд его, появившийся в печати (1783), – перевод идиллии «Деревянная нога» швейцарского поэта С. Гесснера. На этом творческие начинания молодого человека на время прервались. Умер отец, и сын, испросив отпуск, уехал в Симбирск. Поскольку военная служба его никогда не привлекала, и приступил он к ней только под давлением отца, теперь отправил из Симбирска прошение об отставке. Так закончилась его военная карьера: в 1783 году «в отставку выпущен с чином поручика».
Оставшись в Симбирске и получив наследство, молодой человек не устоял перед соблазнами светской жизни. Он пишет об этом периоде: «На восемнадцатом году я … сделался большим любителем светских развлечений, страстным картёжником».
Масонство
К счастью, вихрь света недолго кружил его. Николаю встретился интересный человек – Иван Петрович Тургенев, богатый симбирский помещик, будущий директор Московского университета. Тургенев ввёл своего молодого друга (он был старше Карамзина на 14 лет) в основанную им в Симбирске масонскую ложу «Золотого венца». К сожалению, у нас нет возможности рассказать об этом своеобразном явлении – масонство. Деятельность свободных каменщиков, целью которой объявлялось внутреннее усовершенствование, служение ближнему, была обставлена сложной обрядностью и таинственностью.
В начале 1885 года Тургенев привёз Карамзина в Москву, познакомил с издателем Н.И. Новиковым, основателем московской масонской ложи, ввёл в Дружеское учёное общество. Молодой человек с увлечением посещал ложу, в которую входили известные люди; назовём, к примеру, некоторых: куратор Московского университета поэт и писатель М.М. Херасков, писатель, государственный деятель И.В. Лопухин, правитель канцелярии московского главнокомандующего С.И. Гамалея, поэт Ф.П. Ключарёв, А.М. Кутузов, масонский наставник Карамзина, немецкий поэт и драматург Якоб Ленц, представитель течения «Буря и натиск».
Особенно подружился Николай Карамзин с поэтом и переводчиком Андреем Петровым, выпускником университета. Друзья несколько лет прожили вместе в доме Новикова в Кривоколенном переулке у Меньшиковой башни. Жили скромно, но это их не смущало. Карамзин вспоминал: «Свет был тогда чужд и мне, и ему… но мы любили книги и не думали о свете; имели немного, немногим были довольны и не чувствовали недостатка. Прелести разума, прелести душевные были нам всего любезнее…». В новиковском доме проходили заседания братьев-масонов, здесь и жили некоторые из них.
Петров редактировал выпускаемый Новиковым еженедельник «Детское чтение для сердца и ума», к нему присоединился Карамзин. Когда же старший товарищ отошёл от этого издания, журнал полностью взял в свои руки Карамзин. Со свойственным ему талантом он превратил назидательное чтиво в увлекательный сборник. Подбирал материалы, редактировал их, писал стихи, рассказы, делал переводы. Здесь он опубликовал первое своё оригинальное произведение – сентиментальную повесть «Евгений и Юлия». Но Карамзин не ограничился только литературой для детей и юношества. Перевёл трагедии Шекспира «Юлий Цезарь» и Лессинга «Эмилия Галотти». Под влиянием масонских настроений принимается за перевод немецкого богослова Х. Штурма «Беседы с Богом, или Размышления в утренние часы на каждый день года», переводит философскую поэму швейцарского поэта Галлера «О происхождении зла».
Так, в литературных трудах, в интеллектуальном кругу братьев-масонов прошло три года. Посетивший Карамзина И. Дмитриев отмечает заметную перемену в друге: «После свидания нашего в Симбирске какую перемену я нашёл в милом моём приятеле! Это был уже не тот юноша, который читал всё без разбора, пленялся славою воина…, но благочестивый ученик мудрости с пламенным рвением к усовершенствованию в себе человека. Тот же весёлый нрав, та же любезность, но между тем главная цель, первые желания стремились к высокой цели».
Продолжение в следующем номере.
