«Тетя Маша варит кашу, ждет Гюльнару бастурма. Цукерман мацу готовит, Гоги делает шашлык, а оленевод Бельбиев – строганину и балык.
Вечером концерт заводит наша дружная семья: дядя Ваня – на баяне, Гюльнара берет зурна, Цукерман поет 7-40, Гоги воет «Сулико», а оленевод Бельбиев – «Тундра очень далеко».
«Это коммунальная страна», песня группы «Дюна»
В СССР с жильём (как и со всем остальным) был хронический дефицит, породивший коммунальные квартиры (коммуны, как говорят в Одессе), в которых жили вместе, колхозом несколько (иногда более 10) семей. Коммуны были разные, одни были «вороньими слободками» с частыми скандалами и склоками («Золотой телёнок» И. Ильфа и Е. Петрова), другие жили дружно, как одна семья (фильм М. Казакова «Покровские ворота»). Коммуна формировала характер и мировоззрение. Нынешнему поколению коммуналки, к счастью, ведомы только по книгам и кинофильмам. А ведь в них жили, иногда всю свою жизнь, их родители, бабушки и дедушки. А в России несколько миллионов так живут и по сей день.
История коммуналок
Коммуналки – это чисто российский феномен. Они возникли после революции 1917 г., когда в квартиры состоятельных горожан и «лишенцев» (лишённых всех прав, в т.ч. и имущественных) стали заселять бедноту. Это называлось «уплотнением», которое Ленин описал в статье «Удержат ли большевики государственную власть?»: «Отряд рабочей милиции состоит из 15 человек: 2 матроса, 2 солдата, двое сознательных рабочих (из которых один – член нашей партии или сочувствующий), 1 интеллигент и 8 человек трудящейся бедноты, в т.ч. не менее 5 женщин (прислуги, чернорабочих и т.п.). Отряд является в квартиру богатого человека (5 комнат на 2-х мужчин и 2-х женщин): «Вы потеснитесь, граждане, в двух комнатах, а две комнаты отдайте двум семьям из подвала. В вашей семье двое незанятых полурабочих, способных выполнить лёгкий труд: гражданка 55 лет и гражданин 14 лет. Они будут дежурить ежедневно по 3 часа, чтобы наблюдать за правильным распределением продуктов для 10 семей».
Такое «уплотнение» прекрасно показано в сцене визита Швондера к профессору Преображенскому («Собачье сердце» М. Булгакова). Электрического освещения в первые годы НЭПа во многих коммуналках еще не было. Поэтому пользовались обычной керосиновой лампой. Пищу готовили на примусе.
Второй этап коммуналок начался после войны, когда солдаты с фронта и эвакуировавшиеся жители возвращались к руинам. Даже не всем генералам выделялись отдельные квартиры.
Быт и мораль коммуналок
Иногда в одной большой квартире теснились двадцать-тридцать человек, которые дружили, ссорились, мирились, скандалили, изливали душу, утешали друг друга, ругались, отмечали праздники, влюблялись и подсыпали соль в компот соседу. Поскольку в коммуналке все знали всё обо всех, там зачастую вырастали полноценные Павлики Морозовы, а им на подмогу приходили соседи. В одну и ту же квартиру в течение одного года «черный «воронок», бывало, приезжал по несколько раз.
Коммунальный быт требовал строгого соблюдения графика уборки и содержания мест общественного пользования: коридора, кухни, ванной, туалета. За несоблюдение этих правил следовало наказание, иногда физическое (см. сцену порки Васисуалия Лоханкина в «12 стульях»).
«Центром» квартиры, несомненно, была кухня: там жильцы общались во время приготовления еды. Поскольку у каждой семьи на кухне были свой стол, свои полки и шкафчики, то кухня всегда была источником конфликтов: подозрения в кражах продуктов, несоблюдение режима уборки, использование чужих вещей.
У входной двери было установлено много звонков по числу жильцов. Если звонок был один, то под ним был список: сколько раз звонить к каждому жильцу.
На кухне и в туалете количество выключателей соответствовало количеству семей. На стене рядом с туалетом висели туалетные сиденья с именами владельцев.
Туалет — отдельная песня. Мои одесские дедушка с бабушкой после «уплотнения» тоже жили в коммуне на Преображенской. В бывшей барской квартире с мраморной ванной и туалетом обитало восемь семей. На кухне у каждого был свой примус или керогаз на керосине. Запах ещё тот! Однажды, приехав к старикам, я, забыв про строгие порядки коммуны, засиделся в туалете, параллельно читая газету, и не заметил, как кто-то несколько раз дёрнул за ручку двери. Отчаявшись осуществить своё конституционное право на малую (а может и на большую) нужду, этот бедолага громко, чтобы слышали все (и я в том числе) пожелал мне: «Чтоб ты сдох прямо на толчке!»
Я прожил в коммунах 30 лет. Там родилась моя дочь. В коммунах прожили большую часть своей жизни в Донецке мои родители. После войны отцу, как ценному работнику угольной промышленности, выделили в старом домике дореволюционной постройки с туалетом во дворе и водяной колонкой на улице две комнаты, а в третьей жила ещё одна семья такого же ценного работника. Я в 90-е годы повёл сына к этому дому с благой целью показать ему частицу нашего прошлого. Сын, выросший уже в нормальных условиях, с ужасом посмотрел на этот покосившийся домишко и спросил меня: «А разве здесь можно жить?»
Однако, были и квартиры, в которых соседи жили дружно и весело, вместе отмечая праздники и помогая друг другу. Вот в одной московской коммуналке на ул. Кирова (Мясницкой) до войны жило 64 человека – при двух кухнях и одной уборной!!! И они никогда не ссорились и не ругались.
Коммуналки сегодня
Жильё, задумывавшееся как временное, пережило Советский Союз. В 90-е годы в России было 746 тыс. коммунальных квартир, в которых жили несколько миллионов трудящихся, в т.ч. великая Фаина Раневская. Вот её диалог с Марией Мироновой:
«-Это не комната. Это сущий колодец. Я чувствую себя ведром, которое туда опустили.
– Но ведь так нельзя жить, Фаина!
– А кто вам сказал, что это жизнь?»
«Коммунальными столицами» были и остаются Москва и Петербург. 440 тыс. жителей Москвы и более полумиллиона жителей Петербурга все еще мучаются, проживая с соседями в одной квартире!
И сегодняшние их мучения не сравнимы с довоенными. Если раньше все жили одинаково плохо, и не было такого разительного материального контраста, то сегодня дистанция между «новыми русскими» и жильцами коммуналок такова, что стрессы и нервные срывы обитателям коммуналок обеспечены. Вот что пишет одна женщина: «Живу со своим мужчиной в комнате в коммунальной квартире. На 12 взрослых человек в квартире 1 душ и 1 туалет. Туалет и душевая – это смежные комнаты, т.е. если я закрылась в душе, то никто в туалет уже не попадет. Вечером, вернувшись с работы, все соседи ломятся в вышеназванные места общего пользования. В душе и туалете приходится находиться рекордно малое время. Я ужасно устала от напряжения, которое испытываю, приходя домой. Вернее сказать, домой идти вообще не хочется. Я устала от скорости, с которой приходится все делать в коммуналке. Устала от вечного стояния соседей над душой со словами: «Ну, вы скоро?».
Рестораны «Коммуналка»
Дружное общежитие сменилось сегодня плохой гостиницей. И поэтому так сильна ностальгия по прежним временам, которую эффективно использовал певец Стас Михайлов. Он открыл сеть ресторанов «Коммуналка» с оформлением в духе коммунальной квартиры и с «советской» кухней, в которых можно окунуться в атмосферу своей молодости: уха из петуха, форшмак, сациви, пельмени, пирожки с ливером, крюшон и рулет с халвой. А в четверг – рыбный день!
Опыт коммуналок в современном мире
Мы вообще теперь почти разучились вместе жить, работать, радоваться и печалиться. Индивидуализм зашкаливает. Сегодня глобализация и технический прогресс превратили нашу планету в общий космический корабль, в котором экономика и все системы жизнеобеспечения (энергообеспечение, водо- и газоснабжение, связь, транспорт) являются общими (коммунальными), и в котором взаимозависимость и взаимовлияние пассажиров имеют решающее значение для жизни, особенно в чрезвычайных ситуациях.
Наш Евросоюз – это первая попытка человечества устроить коммуналку на межгосударственном уровне, правда, с отдельными туалетами и кухнями, но с общими финансами и беженцами. Сейчас он переживает не лучшие времена, но без него было бы ещё хуже. И сегодня нам нужно извлекать уроки из бесценного опыта наших коммуналок (как позитивного, так и негативного).
