В бункере
Память сохранила некоторые впечатления о том, что происходило в ночь на 15 ноября в бункере, где находились Техническое Руководство и Группа оперативного управления пуском. Весь остальной персонал космодрома, не занятый непосредственно в тех работах, был вывезен за 60 км от места старта. То ли взрыва кислородно-водородных двигателей ракеты боялись почти, как взрыва водородной бомбы, то ли другие соображения были…. Ведь в условиях существовавшей тогда в СССР строгой секретности не положено было интересоваться вопросами, выходившими за пределы своих служебных обязанностей. Во всяком случае, в бункере, похоже, все мечтали лишь о том, чтобы ракета поднялась на безопасную высоту, а не взорвалась бы вблизи от старта.
„Повтор“ предстартовой подготовки проходил практически без замечаний, все системы корабля функционировали исправно. Но погода портилась с каждой минутой. В 1 час ночи была получена телеграмма – штормовое предупреждение: увеличивается облачность, снег, порывы ветра до 20 м/с, опасность обледенения ракеты. Надо было принимать решение. На экстренном заседании Государственной комиссии три главных конструктора – Ю. П. Семенов, Г. Е. Лозино-Лозинский и В. Л. Лапыгин – пошли «ва-банк» и настояли на продолжении выполнения программы. Пуск состоялся в 6 часов 15 ноября 1988 года. Тогда нам была не понятна их решимость. Генеральный конструктор НПО «Энергия» – организации, ответственной в целом за создание комплекса «Энергия-Буран», – 80-летний академик В.П. Глушко находился в больнице. Мы знали, что его замы: Семенов – Главный по кораблю «Буран» и Губанов – Главный по ракете «Энергия», мягко говоря, недолюбливали друг друга. Но настоящая интрига далеко выходила за рамки простого соперничества двух замов. О нюансах «аппаратных игр» там, наверху знал тогда лишь очень узкий круг посвященных.
И вот, наконец, пуск – команда: «контакт подъема». В этот момент ракета озаряется ярким светом извергающегося из двигателей пламени. Затем потянулись бесконечно длинные секунды полета. „Есть отделение параблоков“… „Полет нормальный“… „Есть отделение орбитального корабля“. На этом задача ракеты- носителя была выполнена. Раздались первые аплодисменты. Теперь стали «молиться», чтобы на отделившемся корабле раскрылись элементы конструкции, в частности, антенны, для установления связи с кораблем. Произошло и это «чудо», и с борта «Бурана» пошла телеметрическая информация. Все были по-настоящему счастливы, и, казалось, уже ни о чём больше не мечтали. Остальное воспринималось в качестве подарков судьбы.
Примерно через 2 ч 20 мин от „контакта подъема“ должен был начаться тормозной маневр корабля для обеспечения его схода с орбиты. После ориентации корабля в 8 ч 20 мин включился двигатель на торможение. Тормозной импульс был произведен на высоте 250 км и на расстоянии около 20000 км от космодрома.
Снижение началось над западным побережьем Африки. Спустя ещё пол часа „Буран“ вошел в атмосферу, и связь с ним прекратилась, так как образующаяся плазма экранировала антенны радиотехнических систем. Корабль был обнаружен, когда он уже находился на расстоянии 550 км от посадочной полосы. На заключительном этапе полета с высоты примерно 20 км использовались только аэродинамические органы управления – „бездвигательный“ режим, – поэтому посадка должна была быть выполнена с первого захода.
Счастливые минуты
Через три часа ожидания на экранах мониторов появился возвращающийся орбитальный корабль. На высоте 4 км космический самолет начал выполнять «глиссаду». На экранах появилось изображение приближающегося аэродрома и посадочной полосы с разметкой. Аэродромные телекамеры показывали «Буран» под разными ракурсами – он уверенно шел на посадку. И вдруг, когда самолет уже коснулся посадочной полосы, он начал совершать крутой маневр.
Не сразу даже разработчики сообразили, что это бортовой вычислительный комплекс корабля в соответствии с 19-м вариантом программы автоматической посадки, определив превышение посадочной скорости из-за сильного ветра, выдал команду на ее гашение путем выполнения бокового маневра.
Пробежав чуть более 1,5 км, корабль замер посреди посадочной полосы. Настолько правильной и изящной была посадка 80-тонного корабля, что просто не верилось в отсутствие летчика, хотя, вряд ли даже самый опытный пилот справился бы с этой задачей лучше. Когда выгорели остатки топлива, все бросились к „Бурану“. Многие не могли сдержать слез, обнимались, целовались. В бункере, в зале управления – тоже овации и бурный восторг от завершенной с таким блеском посадки орбитального корабля в полностью автоматическом режиме. Это были счастливые минуты. Радовались даже противники создания «Бурана». Велико было изумление И. П. Волка, до конца, не верившего в посадку беспилотного корабля. Тогда ещё никто не знал, что эта первая посадка „Бурана“ станет и последней.
При первом внешнем осмотре было обнаружено отсутствие всего лишь 4 плиток теплозащиты из 39 тысяч. На „Шаттле“, например, число потерянных плиток, как правило, доходит до 1000 штук.
Зарубежные средства массовой информации, специалисты НАСА отмечали, что «техника русских находится на гораздо более высоком уровне, чем их пытались уверить». Это означает, что они располагают, куда большими возможностями бортовых вычислений, чем демонстрировали ранее.
Через некоторое время после приземления корабля, разрешено было покинуть бункер. Для членов Технического руководства был подан автобус, на котором они поехали на взлетно-посадочную полосу. Туда же были доставлены и тележурналисты, освещавшие это событие. Наверняка, за этим последовал «скромный» завтрак. Рядовым же участникам Группы оперативного управления после бессонной ночи предстояло пешком под дождём и ураганным ветром прошагать без малого 3 км до своих гостиниц, которые к тому же оказались заперты. Прошло ещё не мало времени прежде, чем вернувшийся «из эвакуации» персонал их открыл.
Вопреки ожиданиям, вполне естественным после такого блистательного успеха первого полета «Бурана», особой активности в дальнейшем наращивании работ по этой теме не замечалось. Когда казалось, что теперь уже программу не решится закрыть никто, разгорелась война вообще против космоса. Газеты писали, что мы, наконец, «всерьез начали считать деньги. Отказались от переброски рек, стремимся переориентировать оборонную промышленность на нужды народного хозяйства, сокращаем армию … В этой связи, не пора ли сократить ассигнования на освоение космоса?“
В печати всё чаще стали раздаваться голоса о том, что мы слишком щедро все годы финансировали космос. В результате образовалось много дыр. Между собой об этом люди говорили давно, даже работавшие в ракетно-космической отрасли. Теперь же это прорвалось наружу. В условиях усиливавшихся одновременно гласности и тотального дефицита эти призывы хорошо воспринимались массой, ставшей теперь электоратом. Первое, что бросилось в глаза участникам разработки, за исключением, конечно, руководства высшего ранга, – это сокращенное до минимума количество обещанных им наград.
Однако работы все-таки ещё какое-то время по этой программе продолжались. Шла комплектация следующего варианта «Бурана», не прекращалась разработка новой версии программного обеспечения, которая по объёму намного превосходила версию для первого полета. Второй полет уже должен был быть многосуточным, включавшим, в частности, стыковку с орбитальной станцией «Мир». Параллельно велась работа и над первым пилотируемым изделием, полет которого был запланирован на 1992 год.
События следовали одно за другим
10 января 1989 г. на 81 году жизни скончался Валентин Петрович Глушко, возглавивший в 1974 г. коллектив, созданный С. П. Королевым. Новым Генеральным конструктором был назначен постановлением Совмина от 21 августа 1989 г Ю. П. Семенов. На волне «гласности» новое руководство НПО «Энергия» развернуло борьбу с «двоевластием». На научно-техническом совете НПО «Энергия», состоявшемся в том же августе, были закрыты программы совершенствования тяжелых ракет и ракет многоразового использования, создаваемых на базе ракеты-носителя „Энергия“.
Таким образом, было остановлено дальнейшее развитие программы работ по носителю, включавших разработку средств спасения блоков первой ступени, модернизацию двигателей второй ступени, а также создание платформ для группового выведения космических аппаратов и средств космической связи. При этом и служба Главного конструктора по «Энергии», и сам Главный конструктор Б. И. Губанов оказались ненужными.
Вскоре новый Генеральный конструктор Ю. П. Семенов занял должность и Генерального директора, освободившись от активного сторонника конверсии В. Вачнадзе.
Вслед за этим были приостановлены и работы по кораблю «Буран». Хотя ещё и не говорили об их закрытии, а только о приостановке на неопределенное время. При этом внимание разработчиков направили на тщательное проведение консервации, оставляя как бы надежду на возрождение программы. Вначале этому поверили, но позднее поняли, что всё это обман – умрет не только законсервированная техника, но и программное обеспечение, несмотря на множество созданных тогда пояснительных документов. Ситуация в отрасли резко ухудшилась после распада Советского Союза. Казахстану, конечно, не под силу было содержать космодром в Байконуре. К тому же и там раздавались голоса, что «Казахстан никогда не будет ни ракетно-ядерной державой, ни ракетно-космической». Назарбаев предложил создать международную космическую компанию с участием России и Украины. Но Россия в то время вела интенсивные переговоры с правительством США в рамках комиссии «Гор-Черномырдин». Следуя духу этих переговоров, решено было космодром оставить российским на правах аренды.
Интересно, как судьба распорядилась с единственным летавшим в космос «Бураном»: он был уничтожен в 2002 году обрушившейся крышей ангара монтажно-испытательного корпуса на космодроме Байконур. Так даже не осталось вещественных доказательств того, что «Буран» – этот прообраз воздушно-космических систем будущего – побывал в космосе.
Конечно, не только сокращение финансирования в условиях гласности и «борьба с двоевластием» стали причинами закрытия программы работ по теме «Энергия-Буран». Существовали причины, хотя и не столь заметные, но ставшие, мне кажется, решающими в дальнейшей судьбе этой программы. Ведь основной целью создания комплекса «Энергия-Буран» было использование его в программе СОИ. На рубеже 1980-90-х годов эта задача перестала быть актуальной, а дорогостоящая доводка корабля «Буран» с целью его использования совместно с американским «Шаттлом» для обслуживания орбитальной станции при складывавшихся тогда отношениях между двумя странами представлялась нецесообразной. В конце концов, Российское космическое агентство в 1992 году приняло решение о прекращении всех работ по «Бурану».
