В сентябре во франкфуртском Штеделе открылась выставка, посвященная Анри Матиссу (Henri Matisse, 1869-1954) — французскому художнику-авангардисту, лидеру направления в живописи, получившего название «фовизм». Познакомимся с одной из ярких страниц жизни и творчества художника, связанной с русскими меценатами.
Продолжение. Начало в № 10(196)
15 лет Матисс жил лишь на помощь родителей и случайные скудные заработки. Только в 1905 году пришла настоящая слава, а с ней и спрос на его творения.
Русский патрон
Так Матисс называл торговца-миллионера Сергея Ивановича Щукина (1854-1936), сотрудничество с которым принесло ему благосостояние. Другим важным русским коллекционером-заказчиком был Иван Абрамович Морозов (1871-1921). Вот как сам художник их характеризует: «Среди коллекционеров, с самого начала заинтересовавшихся моей работой, надо отметить двух русских: Щукина и Морозова. Щукину, импортировавшему восточные ткани в Москву, было около 50 лет. Он был вегетарианцем и трезвенником. Он проводил четыре месяца в году, разъезжая по Европе. Любил чистые и глубокие наслаждения. В Париже его любимым времяпрепровождением было посещение египетских древностей в Лувре… Морозов – русский богатырь, на двадцать лет моложе Щукина, владелец фабрики с тремя тысячами рабочих, был женат на балерине… Когда Морозов приходил к Амбруазу Воллару (галеристу, Е.К.), он говорил: «Я хочу посмотреть очень хорошего Сезанна», Щукин же просил показать всех имеющихся Сезаннов и сам делал выбор».
Ну, что же, очень ёмкие, на мой взгляд, характеристики. Добавим, что оба коллекционера получили европейское образование: Щукин – в Германии, Морозов – в Швейцарии.
Впервые внимание Щукина привлекло полотно Матисса «Радость жизни», выполненное в стиле фовизма и выставленное в Салоне Независимых в 1906 году. Картина вызвала резкое неприятие публики и критики, но Щукин доверял только себе. «Радость жизни» приобрёл американец Лео Стайн, а Щукин тогда установил через галериста личный контакт с художником и купил небольшой натюрморт «Посуда на столе». В 1908 году коллекционер появился в мастерской Матисса, хотел приобрести только что законченную картину «Купальщицы с черепахой», но она была уже продана. Щукин переживал тогда трудные времена. Покончили жизнь самоубийством два сына, скоропостижно от горя скончалась жена. Энергия и напряжённость творений Матисса оказались созвучны его эмоциям, и он, по рассказам современника, «неистово начал скупать всего Матисса, какого только мог найти в Париже». Перед возвращением домой сделал заказ на две картины. Между художником и заказчиком установились не только деловые, но и дружеские отношения.
«Гармония в красном»
Всё лето 1908 года Матисс работал над заказом и создал «большой натюрморт», как он говорил: «Гармонию в красном». Щукин оценил и понял творение, почувствовав, что Матиссу удалось «довести силу и энергию линии до интенсивности, неведомой прежним поколениям». Картину Матисс выставил в Осеннем салоне. Один из посетителей выставки писал: «Неожиданно я оказался перед стеной, которая… кричала красками и излучала сияние. Что-то совершенно новое и беспощадное было в её необузданной свободе». Завершился 1908 год для Матисса его выставкой в Берлине.
«Танец»
В январе 1909 года С.И. Щукин снова в Париже, заказывает и покупает у Матисса шесть картин. Тогда же коллекционер и художник обсудили идею создания панно для оформления лестницы московского особняка Сергея Ивановича. Это было началом создания самого знаменитого творения Матисса «Танец». Матисс прислал заказчику эскизы с несколькими вариантами. Он объяснял свой замысел: человеку, входящему в дом с улицы, надо «сообщить чувство облегчения», поэтому для первого этажа избран сюжет с танцем. Щукина поначалу смущало изображение обнажённых нимф, которое будет шокировать московское общество, он предлагал пририсовать им одежды. Но всё-таки 31 марта 1909 года отправил знаменитое письмо: «Сударь, я нахожу в вашем панно «Танец» столько благородства, что решил пренебречь нашим буржуазным мнением и поместить у себя на лестнице сюжет с обнажёнными». И последовал следующий заказ: «Нужно будет второе панно, сюжетом которого могла бы быть музыка». А Матисс позднее скажет: «Потребовались мужество и дерзость, чтобы написать эти панно, и не меньшее мужество, чтобы их купить». Один из критиков, увидевший панно, назвал Матисса «величайшим из новаторов». Сам художник приводит композицию для щукинской лестницы в качестве иллюстрации своей цели в искусстве: выражать «своё внутренне видение… самыми простыми и самыми скупыми средствами».
За огромные панно «Танец» и «Музыка» Матисс получил от Щукина 17 тысяч франков (по другим данным – 27 тысяч). Эта немалая сумма помогла художнику решить проблему жилья: он арендовал, а через два года и выкупил трёхэтажный особняк с садом в пригороде Исси-ле-Мулино на юго-западе Парижа, обустроил в нём просторную мастерскую.
Удар, ещё удар
В 1909 году Матисс заключил постоянный контракт с галереей Бернхейм-Жён, которая организовала его персональную выставку. Реакция – протест против новаторства художника. Представленные в Осеннем салоне до отправки в Москву панно «Танец» и «Музыка» тоже вызвали негодование публики и критики. Только сбежав в Мюнхен на выставку исламского искусства Матисс отдохнул душой. Эта поездка, названная им «открытием Востока», определила направление его творчества на последующие три года. На лондонской выставке постимпрессионистов, куда он представил свои работы, художника ожидал очередной удар – снова неприятие его творчества.
Полностью разбитый, в состоянии нервного истощения Матисс ищет спасения в Испании. Он побывал в Севилье, Мадриде, Кордове, Гренаде. Здесь постепенно прошёл кризис «усталости и отвращения», силы вернулись к нему, и он смог приступить к выполнению двух заказов Щукина (по пять тысяч каждый), которые Амели переслала ему. Так появились «Севильский» и «Испанский» натюрморты, в которых сочетались мотивы запада и востока. Кроме того, из Испании Матисс привёз «Цыганку», по возвращении домой написал «Манильскую шаль», или «Испанку», для которой позировала Амели. Натюрморты были отправлены в Москву, а две последние картины выставлены в апрельском Салоне Независимых. И снова неприятие.
Вообще парижская публика, увлечённая Пикассо и кубизмом, признавала только их. А Матисс, по его выражению, «находился в карантине». Интерес к нему проявляли только американские и русские коллекционеры. Щукин всячески поддерживал его: «Публика против вас, но будущее за вами».
«Симфонические интерьеры»
Так назвал один из критиков четыре знаменательных полотна, над которыми до изнеможения работал Матисс весь 1911 год, преодолевая мучившие его бессонницу и панические атаки. Это декоративные интерьеры «Розовая мастерская», «Семья художника», которые купил Щукин, а также полотна «Красная мастерская» и «Интерьер с баклажанами».
В ноябре 1911 года Матисс по приглашению Щукина посетил Москву.
В Москве
Прекрасный организатор Щукин сразу по приезде художника устроил его встречу с московским корреспондентом газеты «Время». Появившееся интервью обеспечило Матиссу восторженный приём. Его приветствовали овациями в Обществе свободной эстетики, в опере Зимина на представлении «Пиковой дамы»; на артистическом вечере, организованном в его честь, демонстрировали панно «Поклонение великому Анри». Щукин представил Матисса московским коллекционерам – Ивану Морозову и Илье Остроухову. Особое восхищение французского художника вызвали иконы, которые он увидел сначала в коллекции Остроухова, затем в Третьяковской галерее и московских церквях. Щукин любил повторять его слова о русских иконописцах: «Я десять лет потратил на искание того, что ваши художники открыли ещё в XIV веке. Не вам надо ездить учиться к нам, а нам надо учиться у вас».
В особняке Щукина Матисс устроил ретроспективный показ своих 27 работ, приобретённых коллекционером к тому времени. Художник развесил их в два ряда в одном зале. Ощущения от экспозиции передал московский критик Яков Тугендхольд: «Этот полнозвучный перезвон красок, несущийся со стен, эти диссонансы… цветов… действуют как веселящий газ и… дают ощущение жизненной полноты».
Последние приобретения русских
По возвращении из России Матисс отправился в Марокко, где работал над марокканской серией, которую показал весной 1913 года в галерее Бернхейм-Жён. Затем семь из выставленных одиннадцати картин были отправлены в Россию, на этот раз не только Щукину, но и Морозову. Созданная по марокканским мотивам «Арабская кофейня» стала любимым произведением Щукина, и он писал художнику, что наслаждается созерцанием полотна не менее двух часов ежедневно.
Последним приобретением Сергея Ивановича был «Портрет мадам Матисс», доставленный в Москву в начале 1914 года. Тем же летом коллекционер побывал у Матисса, поинтересовался, как продвигается работа над заказанными им картинами. Но получить их не удалось. Началась война, а с ней прекратилось пополнение коллекции. Она остановилась на 246 картинах, из них 37 – Матисса. После революции Щукин эмигрировал в Германию, затем во Францию. Когда друзья предложили ему востребовать свою коллекцию у советского правительства, он ответил: «Я собирал не только и не столько для себя, а для своей страны и своего народа. Что бы на нашей земле ни было, мои коллекции должны оставаться там». Сейчас они хранятся в Эрмитаже и Пушкинском музее.
