Франкфурт – один из крупнейших городов того времени – ошеломил друзей. Масштабы, количество жителей только усиливали отчаяние поэта, он чувствовал себя потерянным, никому не нужным. В его записях сохранились признания о том, как, бесцельно бродя по улицам, он боролся с желанием броситься с моста в Майн. Однако, заглянув в книжный магазин, а потом и в другие, Шиллер увидел в продаже свою книгу и услышал произносимое с восхищением свое имя. Настроение поднялось, а тут еще компаньону из дома прислали деньги для оплаты музыкальных курсов. И Штрайхер, видя отчаянное положение товарища, взялся сопровождать и поддерживать его, сколько потребуется. Кризис отчаяния миновал, Шиллер ощутил порыв творчества, и приятели пошли из Франкфурта, куда глаза глядят. На постоялом дворе крошечного города, на пути они сняли на двоих одну комнату. Шиллер писал, не отрываясь, новую пьесу, позже названную «Коварство и любовь», а его попутчик часами импровизировал на походном клавесине, который носил с собой. Между прочим, возможно, эта ситуация породила непреодолимую привычку, и даже в зрелом возрасте Шиллер любил, чтоб во время работы кто-то из домашних играл на фортепьяно за стеной, особенно военные марши. Шиллер вообще чутко реагировал на все, что влияло на его творческую экспрессию. Он изнурял себя, работая по ночам; затемнял днем помещение и писал при свечах; бегал по комнате, выкрикивая фразы, доводя себя до исступления; любил работать в лесу, лежа под деревьями. Любопытный случай описан Гете. Как-то, войдя к Шиллеру в кабинет в его отсутствие, он почувствовал себя нехорошо из-за запаха, шедшего от ящика под столом. В ответ на его изумление жена Шиллера объяснила, что там лежат гнилые яблоки, без которых Фридрих не может писать.
Через семь недель приятели тепло попрощались, и Шиллер направился в деревню Бауербах, где пустовало имение матери соучеников по школе. От нее поступило приглашение погостить там зиму, но при строгом соблюдении инкогнито. Жил он, не тратя на питание денег, которых у него и не было. Все счета потом оплатила благодетельница. За семь месяцев сельской тишины Шиллер закончил начатые пьесы и приступил к новой. Попутно много времени он уделял библиотеке – латал недостатки образования и подыскивал сюжеты.
Летом 1783 года, когда страсти после побега улеглись, Шиллер (с остановкой на один день во Франкфурте) приезжает в Мангейм. В таком небольшом городе была Академия наук, Оперный театр, здесь любил гастролировать Моцарт, а драматическая труппа признавалась лучшей в Германии. Руководитель театра барон фон Дальберг, опытный администратор, постарался заполучить молодой талант. С Шиллером был заключен контракт на один год, в соответствии с которым он получал должность заведующего литературной частью и обязывался представить театру три свои новые пьесы. Работа над одной из них – «Дон Карлос» – растянулась на много лет, а две другие были поставлены. «Заговор Фиеско в Генуе» публика не приняла, но, впрочем, вскоре пьеса с успехом была поставлена во Франкфурте- на- Майне, Вене, Бонне, Лейпциге, Дрездене и Берлине. После же премьеры «Коварство и любовь» в апреле 1784 года и пьесу, и автора ждал оглушительный успех. Во Франкфурт теперь Шиллер приехал как знаменитый драматург. Мать Гете писала, что зал не мог вместить всех желающих, и публика восторженно приветствовала автора. Шиллер направлялся в Лейпциг в гости к Готфриду Кернеру, страстному почитателю молодого драматурга. Работа над «Дон Карлосом» закипела с новой силой. Уже законченный в прозе вариант не удовлетворил Шиллера, и он приступил к его стихотворной переработке. Осенью Шиллер пишет оду «К радости», воспевающую гармоничное единение людей: „Обнимитесь, миллионы! Слейтесь в радости одной!“ Позднее Бетховен включит ее в финал своей девятой симфонии, а Чайковский представит кантату на слова оды на выпускном экзамене в консерватории.
В 1787 году Шиллер приезжает в Веймар. Дело в том, что тамошний герцог Карл Август мечтал превратить свою столицу в современные Афины, средоточие искусств и наук. По его приглашению туда уже съехались Гете, Виланд, Гардер. Высоко оценив только что опубликованного «Дон Карлоса», герцог присвоил автору звание придворного советника. ( Карамзин, посетив Веймар, оставил в дневнике такую запись: «Сия трагедия («Дон Карлос») есть одна из лучших драматических пьес и вообще прекрасна»). При содействии Гете Шиллер занял должность экстраординарного профессора всемирной истории университета в Йене, а в 1790 году женился на Шарлотте Ленгефельд, которую нежно любил. Это было самое счастливое время для поэта. Рождение двух сыновей и двух дочерей, приобретение собственного дома, обеспеченное состояние. Шиллера окружало множество друзей и учеников. Жизнь бурлила вокруг него: он издавал журналы, писал статьи, вел обширную переписку. Встревоженный и восторженный, недовольный собой – вот психологический портрет Шиллера этого времени. В 1791-1793 годах при материальной поддержке знатных особ Шиллер интенсивно работает над обширным исследованием «История 30-летней войны». В это время французский революционный Конвент присвоил ему звание Почетного гражданина Республики. Шиллер увлекся идеей эстетического воспитания нового человека и в течение 1792-1796 годов публикует серию эссе. Примерно в это же время происходит сближение Шиллера и Гете, хотя знакомы они были уже давно. 1797 год ознаменовался у обоих поэтов крупными циклами баллад. Произведения Шиллера были весьма популярны в России благодаря превосходным переводам В. А. Жуковского.
Еще работая над «Историей тридцатилетней войны», Шиллер мечтал сочинить драму на новом материале. «Валленштейн» был первоначально оформлен в прозе, но, как и «Дон Карлос», затем переработан в стихотворном ключе и разбит на три пьесы. В это же время завершается работа над «Марией Стюарт» и следует переработка «Макбета» Шекспира. Через два года в Лейпциге прошла премьера «Орлеанской девы». В 1802 года Император Священной Римской империи германской нации Франциск Второй пожаловал Шиллеру дворянство. В 1804 году – премьера «Вильгельма Телля», переложение средневековой легенды о борьбе народа против иноземных поработителей. Пьеса пришлась ко времени и была встречена «на ура!»: за Рейном уже готовились наполеоновские полки.
Шиллер никогда не отличался крепким здоровьем, часто болел, у него развился туберкулез. С наступлением холодов здоровье Шиллера заметно ухудшилось, приступы болезни становились чаще и продолжительнее, но и в таком состоянии поэт не выпускал из рук пера и после долгих колебаний приступил к драме о Дмитрии Самозванце. Работая урывками и торопясь завершить начатое, отнимавшее так много сил, Шиллер писал до последнего дня. 8 мая было занято отделкой монолога Марфы. 9 мая он уже не вставал, много бредил по-латыни, выпил днем шампанского и в начале седьмого часа вечера отошел. Слабое здоровье, туберкулез, воспаление почек и пневмония приблизили этот час. В день похорон возле его дома придворная капелла исполнила «Реквием» Моцарта. Многие жители Веймара надели траур и проводили любимого поэта в последний путь. Похоронили Шиллера в ночь с 11 по 12 мая 1805 года сразу после полуночи на участке кладбища для знатных персон, не имевших собственного склепа. В 1827 году останки поэта были перенесены в построенную Карлом Августом герцогскую усыпальницу, где вскоре захоронили и Гете.
Столетие со дня рождения Шиллера праздновала вся страна. Во Франкфурте 10 ноября 1859 года массы людей с бьющимися сердцами и развевающимися знаменами шли на праздник. В честь великого поэта был высажен молодой дубок. Сначала дерево стояло без какого-либо указателя. А в 1878 году у подножия дуба установили памятный камень. Однажды в дуб ударила молния, и верхняя часть ствола была уничтожена. Но начали развиваться параллельные побеги-стволы, и это растение превратилось в кустистый дуб или дубовый куст (не знаем как правильно). С годами зелень полностью закрыла камень, так что, практически, о памятном дубе забыли. При подготовке к двухсотлетию со дня смерти Шиллера камень разыскали, вытащили из-под дуба и установили у аллеи. Его тщательно очистили, а надпись обновили, покрыв буквы золотом. Находится этот дуб необычной формы и памятный камень на Фридбергеранлаге (Friedberger Anlage) между школой имени Штолтце и Одеоном (Ближайшая остановка Konstablerwache).
К столетию также установили на Ремербергере гипсовую модель памятника, выполненную Иоганном Дильманом (Johann Dielmann). Бронзовая отливка была готова в Мюнхене только через пять лет, и в 1864 году постамент с четырехметровой скульптурой размесили на Площади парадов, которую при этом переименовали в Площадь Шиллера (теперь это пространство Hauptwache). Позднее в связи с реконструкцией центра Памятник перенесли на Таунусанлаге (Taunusаnlage). Со временем поверхность изрядно загрязнилась, и к двухсотлетию со дня смерти «Шиллера» обновили. Специализированная фирма, не снимая скульптуру с постамента, очистила ее и покрыла специальным составом. Фигура поэта несколько поменяла цвет, однако, при этом предполагается, что она длительное время будет оставаться в чистоте. (Фото этого памятника было опубликовано в предыдущем номере).
Уход Шиллера – это великая и необратимая потеря для мировой культуры, но остались жить созданные им произведения, которые от пройденных почти двух веков не только не померкли, а продолжают вдохновлять читателей и зрителей всего мира в их чаяниях обрести человеческое достоинство и лучшую, свободную жизнь.
